Киппер цыкнул на нее укоризненно:
— Дай человеку опомниться, Шэрри, он только что проснулся, и вчера мы малость припозднились.
— Ага, в новостях только об этом и говорят. Шпики сгребают всех верхнеземельцев, кого удается схватить. — Тох стоял в дверях со своей обычной угрюмой мордой бассет-хаунда. Он бережно держал в руках матерчатый сверток. — Радуйся, что мы вообще здесь.
— Слушай, парень, я поставила верхнюю блокировку на ту дверь! И на лифт! — взорвалась Шэрри. — Им просто повезло. Такое тоже случается. Я сделала все, что могла, черт побери!
— Тихо, тихо, конечно, ты сделала все, что могла. — Киппер вскочил между ними. Габриел понял, что этот спор продолжался все утро. Поцеловав Шэрри в лоб, Киппер осторожно взял сверток из рук Тоха. — Ах ты моя королевочка, — закудахтал он свертку. Сверток изогнулся, из него высунулась крохотная белая ручка и неуклюже ткнула Киппера в глаз.
— Четыре с половиной месяца, а уже усвоила правило молчания, как малыш с двойным грузом мозгов! — гордо сказал Киппер, подмигивая Шэрри. Женщина ответила ему теплым взглядом.
«Киппер Гиббонс — семейный человек», — с удивлением подумал Габриел. Это открытие пробудило в нем маленькую боль, которую он быстро подавил. Затем он увидел блеск во взгляде висельника Тоха и понял, что семья в данном случае простирается дальше, чем можно было бы ожидать.
Киппер сел возле стола с младенцем и детской бутылочкой, которая появилась неизвестно откуда.
Габриел впихнул в себя несколько ложек того, что лежало на тарелке. Еда была как еда, не то чтобы очень противная, только чересчур мягкая — явно продукт какого-то допотопного пищевого синтезатора. Во время еды он не отрывал глаз от застывшего пейзажа за окном.
«Правило молчания», — мрачно размышлял землянин. Оно необходимо людям, которые часто скрываются, хотя при инфракрасных глазах полицейских роботов это правило, вероятно, так же символично, как все остальное.
— Элспет тоже попалась на этот крючок, — неожиданно сказала Шэрри. Габриел вздрогнул. — Она, бывало, часами смотрела на нее.
— Вы знали Элспет?
— А как же. — Киппер лукаво взглянул на Габриела, довольный его изумлением. — Мы хорошо ее знали.
— Но… откуда?
— А! Оттуда. — Киппер снова повернулся к ребенку. Тох молчал, глядя исподлобья из своего угла. Объяснять пришлось Шэрри:
— Она тоже бегала по крышам. Вешала с нами хлопалки какое-то время, пока не… ну, ты понимаешь. И еще… кое-что делала.
— Что?
— Так, ерунду.
Шэрри пожала плечами и посмотрела в окно. Когда свет попал на ее лицо, Габриел увидел тигриную полоску светло-коричневого пигмента, которая расходилась от глаз, подчеркивая скулы.
— Она тоже запала на Наковальню в первый же раз, как поднялась сюда. И так сильно, как я никогда еще не видела. Она могла целую вечность сидеть, просто уставясь на нее. Временами становилась настоящей психопаткой.
— Она не была психопаткой, она была верхней леди, — укорил Шэрри Киппер, оторвавшись от кормления. — Наковальня в глазах бывает у каждого, и в малых дозах никому никогда не вредит. Всех нас к ней тянет, каждого по-своему. А без этого в верхней стране делать нечего.
Шэрри фыркнула:
— Даже Лаз считал, что она к концу наполовину спятила, и ты знаешь, что это так! Если бы она не потеряла свои три точки…
— Шэрри!
Глаза Тоха внезапно стали черным стеклом, и Шэрри умолкла.
— Ах, оставь. У нас здесь верхний джентльмен, — пробормотал Киппер, не сводя глаз с малышки. Тох ответил злым поджатием губ.
— Я не имела в виду ничего плохого, — сказала Шэрри Габриелу. — У всех у нас есть свои причины, почему мы уходим в верхнюю страну. А некоторые поднимаются сюда только ради долгого падения. Я так и не поняла ее причин… но… она никогда не висела крепко на трех точках, ты понимаешь? Твои глаза слишком тянет к Наковальне… и когда-нибудь тебя затягивает под молот. Ее правильно затянуло под молот.
— Вероятно, правильно. Вопрос, что здесь делаю я? — спокойно поинтересовался Габриел.
— Ах, ну да. Ш-ш-ш, сегодня у тебя отличный аппетит, — пробормотал Киппер своей дочке. — Я увидел тебя на Орбите-1, когда ты вместе со всеми проходил таможню. Это то, чем я занимаюсь. Я работаю там, наверху, и смотрю на прибывающих, а тебя трудно было не заметить. Землянин, на голову выше масс, — понимаешь, о чем я говорю? Ну и, конечно, ты вошел в центр экрана на челноке… когда гонялся за грызунами, да? А кстати, как у тебя с той сладкой девчушкой, полный верх? — с надеждой поинтересовался Киппер. Габриел отрицательно покачал головой.
— Да, кому-то везет, а кому-то нет, — скорбно заметил Киппер. — В общем, я отправил вниз сообщение и спустился, чтобы присмотреть за тобой. И ты был там, и теперь ты здесь. И знаешь, приятель, ты разворошил целое тараканье гнездо!
— В мои отпускные планы это не входило.
Киппер загоготал, и даже Шэрри стало смешно. Затем, так же внезапно, как начался, смех коротышки прекратился, он посмотрел на дверь. В ту же секунду Тох встал, а Шэрри потянулась за рулоном похожего на пленку материала, лежащего возле кровати.
Дверь открылась, впуская еще одного оборванного индивидуума. На нем была дерюга, туго перевязанная на руках и ногах. Тип носил бороду, а голову брил полосами. Нос торчал между его маленькими глазками как обух топора. На руках и ногах у него были хлопалки.
— А, Монах! — Киппер приветственно помахал рукой.
— Меня послал Лазарус. Большая компания на палубе, — сообщил Монах и кивнул на Габриела. — Это, должно быть, он.
— Он, — подтвердил Тох.
— Добро пожаловать в нагорье, — серьезно сказал Монах. Шэрри обмотала кусок пленки вокруг верхней части своего туловища.
— Киппер! — позвала она и бросила ему рулон.
Опытными движениями Киппер обмотал пленку вокруг ребенка, пока малышка не оказалась в блестящем коконе. Потом он подошел к Шэрри и прижал ребенка спиной к ее спине. Кокон прочно приклеился.
Тох поманил Габриела:
— Пойдем, и… поосторожнее со своей рукой, я не для того ее латал, чтобы ты снова разобрал ее на части.
Габриел сказал с нажимом:
— Киппер! Ты можешь вытащить меня отсюда? Можешь вытащить меня из Кьяры?
Голова Киппера дернулась, как у геккона. Он смотрел мимо Габриела, и его усмешка была маской.
— Кто знает? Тебе надо спрашивать не меня. Идем. Наш путь — твой путь. — Он указал на дверь.
Долю секунды Габриел колебался — он был без ботинок, и его хлопалки исчезли. Но четверо бегунов по крышам явно были настроены решительно. Он пожал плечами и поднял руку, чтобы поправить хвостик.
— Ладно, тут вы командуете… кстати, спасибо, — сердечно добавил он, надеясь разозлить Тоха. Тох нахмурился, и Габриел решил, что этот бегун по крышам с каждой минутой нравится ему все больше. «Никогда не доверяй человеку, которого не можешь вывести из себя».
Киппер гоготнул, выталкивая Габриела за дверь.
И снова землянин оказался в подвесной машине с затемненными стеклами, зажатый на заднем сиденье между Тохом и Монахом. Поездка была долгой. Наконец машина опустилась на тротуар.
— Я думал, вы бегуны по крышам. Что-то не похоже, что вы проводите много времени наверху, — проворчал Габриел, вылезая из салона и разминая затекшие ноги.
— Даже птицы спускаются на землю в плохой день, — нисколько не смутившись, ответил Монах. Он сунул голову в кабину и пробормотал что-то в приборную панель.
— Получасовая схема ожидания, будет возвращаться сюда каждые тридцать минут, — сообщил он Кипперу, когда машина поднялась и заскользила прочь по своему рельсу.
Они стояли впятером на маленькой темной площади. Поодаль шуршал робот-уборщик, занимающийся своим обычным делом. На мрачных серо-зеленых стенах вспыхивали надписи, корчились безумные люминесцентные рожи и пробегали отрывки дешевой мудрости. Габриел забыл: в высокотехнологичных городах рисунки и надписи движутся. Его внимание привлекла лимонно-зеленая строка, отплясывающая джигу по нижнему краю стены: