Теперь Старик стоял возле тела брата, и глаза его были сухи. Но Габриел видел его ярость в том, как он не показывал никакой ярости. Потому что дядя Буль не оживал снова. Никакие ухищрения не могли залатать прожженную лазером дыру в его лбу или прогнать пустую страницу, которую смерть сделала из его лица. И только кадайтджа, тропа мести, облегчит боль утраты.
Это были заезжие браконьеры, охотники на кенгуру. После того как генинжевая Чума выкосила диких животных Австралии, рыжий кенгуру — чистокровный, не запятнанный генинжевыми подделками — насчитывал жалкие несколько сотен. Никто не мог объяснить, почему, через два столетия после окончания Чумы, число этих животных, которые в прежние времена считались быстро размножающимся бичом, так и не превысило тысячи.
Наказания за браконьерство были строги по всей планете, и никто, кроме очень богатых, очень самоуверенных или очень глупых, не рисковал быть пойманным ради владения шкурой, которую никогда нельзя будет выставить публично. Или частным образом, коли на то пошло.
Но вот, на двенадцатом году жизни Габриела, в первый раз за много лет, кто-то рискнул. И глупый старый дядя Буль случайно наткнулся на них, вероятно, когда пел свой путь через камедные деревья или выслеживал игуану по охровой пыли.
А Старик пристально смотрел своими сухими-сухими глазами. Всю неделю смотрел и так и не моргнул.
— Габриел? Габриел? — Киппер все еще ждал ответа. — Что ты собираешься делать?
Землянин поискал глазами Лазаруса, но вожак бегунов по крышам, казалось, потерял к нему интерес и жадно Поглощал свою порцию ужина.
— Думаю поговорить с одним стариком, — медленно ответил Габриел. — Если сумею найти его.
Генинжевое растение в цветочном горшке превратилось в мешанину сухих, ломких волокон, погибшее от своей собственной руки.
— Эй, чудо, — внезапно прошептал Киппер. — Что скажешь, если мы пойдем вешать хлопалки, глядя в четыре глаза, а? — Он вложил что-то в руки Габриела. Это были пропавшие хлопальные туфли.
— Вешать хлопалки?
— Ты и я, парень.
Никто, казалось, не заметил и не забеспокоился, когда они выскользнули из пещеры, и вскоре землянин шел за Киллером по изогнутой верхушке рельса. Снизу доносился городской гул, заглушаемый шипением случайной подвесной машины, проходящей прямо под ними. Киппер играл сам с собой в игру угадывания марки каждой машины.
— Ламонт-22, «Мститель», — сообщил он самодовольно. — Думаю, три пассажира среднего веса или два бугая.
— Как ты определяешь?
— Чувствую подошвами, парень. Это легко, когда движение небольшое, а оно всегда небольшое в темноте, — хихикнул коротышка, продолжая вприпрыжку бежать впереди.
В своем роде Киппер Гиббонс — тоже настоящий лесной житель, понял Габриел. Его территория — просто иного рода лес.
— Думаю, у тебя тоже получится, если попробуешь, — заметил коротышка. — У твоей сестры это было.
— Она действительно была такой, как сказал Лазарус?
— Тебе не слишком нравится старина Лаз, а?
Габриел заколебался. Он ощутил внезапное напряжение в маленьком бегуне по крышам и понял, что ступает на опасную почву.
— Может, оставим в покое Лаза и ты расскажешь мне еще немного о сестре? — предложил он.
— А может, оставим в покое твою сестру и ты объяснишь мне, на кой черт тебе тот старик из парка? — бросил в ответ Киппер. — Ты ведь не думаешь, что это он оторвал ее три точки? Никакому старому пьянчуге не сбить бы ее с насеста. Она была исключительной верхней дамочкой, эта Элспет. Едва не отправила Снаппер в плоскую страну там, на конечной К, а это не так-то просто, чудо.
— Снаппер? Из-за чего они подрались?
— Ха! Две сердитые дамочки на одной крыше — это перебор. У сладких была собственная повестка дня. Остальным в таких случаях надо посторониться и дать им разобраться самим… — Он замолчал, сосредоточиваясь. — Ланс, «Рельсовый бегун 204» и за рулем псих. Чудо вызовет аварию, если будет так гнать.
— Киппер, мне надо узнать, что случилось с Изадорой.
— Твоей девчушкой с орбитального челнока? Что там за интерес? Хотя ты ведь не получил свое сладкое время.
— Есть больше… вещей, чем просто сладкое время, — терпеливо ответил Габриел, не уверенный, что сможет объяснить. — Она… доверяла мне.
— Я доверяю тебе! — экспансивно возгласил Киппер. Землянин глянул на него скептически.
— Не думаю, что ты бы доверил своей матери кормить тебя ее собственной грудью.
Киппер очень радостно ухнул:
— Тут ты попал в точку, чудо!
— Ладно, тогда скажи, как мне передать весточку Изадоре? Киппер пожал плечами.
— Из плоской страны дошли слухи, что какая-то парочка была заперта в той же норе, из которой мы с таким трудом извлекли тебя. Шпики выпустили их сегодня утром.
— Изадора?
— Клещам не разрешается публиковать имена подозреваемых, но языки обмолвились, что она сама клещ. Так что, я думаю, она в расцвете и на виду.
— Мне надо знать наверняка.
— А мне надо знать, почему ты так интересуешься этим старым пьяницей.
Глаза Киппера опасно заблестели.
И Габриел вдруг подумал: а нет ли у Киппера другой причины идти с ним? Другой, чем просто «вешать хлопалки, глядя в четыре глаза»? Как можно небрежнее землянин огляделся — не прячется ли где еще одна фигура, готовая столкнуть его, если он даст неверный ответ.
— Я думал, это очевидно. Ведь никого другого нет. Озирания Габриела не ускользнули от глаз коротышки.
— Здесь только мы, парень.
— И Лаз.
— Да, он везде.
— Тогда скажи мне еще кое-что. Кто такой Кил? Киппер чуть отпрянул.
— О, ну, это тот, кто руководит Лазарусом. — Лицо коротышки стало вдруг озабоченным. — Учти, он доверился тебе, — с нажимом сказал Киппер. — Ты мог бы донести Могучему Мики и привести к нам шпиков. Лаз — Первый, чудо. Он поведет нас обратно к земле. — Киппер положил руки на грудь. — Кто я? Я — торянин в пятом поколении. Вышел из холодных подносов, вырос в загонах. Мать сошла с ума, папаша был номером донора. Я — человек Железного мира до мозга костей, никогда не забредал дальше орбиты и обратно. Что я знаю, кроме сварных швов? Да, черт побери, Шэрри видела в два раза больше меня… а-а-ах. — Он нежно улыбнулся. — Мы счастливы с ней, я и Тох, мы счастливы. И Ката. У нее будет верхняя жизнь благодаря Лазу. — Лицо Киппера снова стало серьезным. — Вот он повидал в два раза больше Шэрри. Он был во многих местах, видел тысячи путей. Он не какой-нибудь задрипанный вонючка, чудо! Нет, они сваляли дурака, когда вставили ему ОТУ и отпустили, потому что он вышел, чтобы срезать рога Могучему Мики. Он хочет привести нас обратно, чудо, обратно к… земле, понимаешь?
— И как он собирается это сделать, Киппер? Киппер заговорщицки подергал себя за бровь.
— Мы не психи, парень. Та Площадь, — он иронично фыркнул, — это плоская страна. Ты видел здесь кого-нибудь на акроваке? На фабиане? Ты видел, чтобы кто-нибудь здесь играл во ВНУТРИмир? Нет, чудо, мы не такие. Это верхнеземелье. — Он раскинул руки во всеобнимаюшем жесте. — Мы снаружи. И Лаз… он знает дорогу, потому что был там. Он пробежал через кишки Могучего Мики и знает их изнутри.
— Взгляни, чудо. — Руки Киппера охватили целиком всю Кьяру. — Скажи мне, что это… Нет, я скажу тебе. Это я. И Шэрри. И малышка Ката. Нигде в Семнадцати нет ничего подобного. Нас не должно быть здесь, никого из нас. Плоская страна старается не думать об этом, — он презрительно махнул рукой на улицы далеко-далеко внизу, — но мы думаем. Мы знаем, что Железный мир хотел бы раздавить нас, стереть в порошок, превратить Кьяру в отпечаток пальца на Наковальне. Но Кьяра здесь. Мы здесь, потому что у нас есть философия! — Он подошел вплотную к Габриелу. — Философия, парень, в двух словах: «верх» и «твое». — Киппер согнулся от хохота. Отсмеявшись, он снова стал серьезен. — А-ах, мы собираемся закрутить стрелку назад, парень! Лаз обещал нам это. О да!