У меня странное отношение к Мартину. Он так долго отталкивал меня. А сейчас чувствует себя потерянным. Большинство из нас потерянные, — и пожалуй, это самое уместное чувство сейчас.
Работа выполнена, и мы вольны идти туда, куда пожелаем. Момы будут сопровождать нас, но кто знает, как долго мы будем искать планету? Как далеко и долго ещё пропутешествуем? Века, как я догадываюсь. Но, по крайней мере, у нас с Мартином будет много времени. Он ведь такой хороший парень.
Мартин составил имя и начал писать под ним вещи, которые, как я догадываюсь, он не смог бы написать от своего имени. Он составил имя Теодора Рассвета и затем написал, как бы сам Теодор объяснил своё самоубийство. Он сказал, что Теодор — его баланс и его расплата.
До сих пор я думала, что Теодор был олицетворением чего-то сумасшедшего. Но Мартин знал, что мы подойдём к концу, он знал, кем мы станем, когда сделаем Работу. Теодор, может быть, был первым, кто сделал попытку сделать броню… От чего? Я не знаю.
Мартин избрал путь подражания. Теодор поддерживает его человечность.
Все мы немножко сумасшедшие, кажэдый по-своему.
Я люблю Мартина, как я никого ещё не любила. Может, это сработает. Я буду стараться.
Хорошо, что вы избавились от меня. Теперь я могу записать свои впечатления и исчезнуть, правильно? Я думаю, мы сделали все достаточно хорошо. Я думаю, вы многое прокляли, но многого и достигли. Вы же не такие, как я. Это я в аду, потому что убил себя, ведь так? Вы уцелели. Вы все ещё имеете желания. Когда вы достигнете вашего дома, вы тоже все сделаете хорошо, вы поддержите баланс, вы справитесь с этим.
Пришло время прийти в себя, забыть всё, что только можно забыть, стать, наконец, взрослыми людьми и поступать так, как и подобает взрослым людям.
Познай себя. Ты маленький, неуклюжий, ты нуждаешься в любви.
Сегодня я вспоминал прошлое и представил Потерянных Мальчиков и Венди, игравшими мокрой одеждой. Был отнесён памятью назад. Я провёл остаток дня, как в тумане, просматривая видеозаписи с Центрального Ковчега, наблюдая за отцом с матерью. Интересно, как бы они оценили наши действия? Но как сейчас я понял, они не могут судить меня, судить нас.
Мы нашли звезду-кандидат, на которой мы хотели бы жить. Это около тысячи световых лет от нас. При помощи дистанционной связи мы осмотрели окружающее пространство на расстоянии около тысячи световых лет от нас и подобрали два мира, выглядящих весьма привлекательно. Анна, Джакомо и Дженнифер утверждают, что мы сможем жить там.
Миры молчаливы, но это не значит, что они не обитаемы. Мы, конечно, рискуем, но мы в любом случае пойдём туда. Это говорит о том, как мы изменились.
Эти миры даже дальше, чем Солнце, Марс и Венера. Но мы не можем возвратиться назад. Мы не знаем, что произошло с нашими людьми, как они изменились. Я со страхом и ненавистью думаю о том, что мы можем столкнуться там с разумными существами — свободными от телесной оболочки, такими, как лестничные боги.
Кроме того, мы воинствующие псы. Давид Аврора сделал доклад, показывающий, что теперь мы очень многое знаем и можем губительно воздействовать на другие человеческие общества, которые найдём. Команда с ним согласилась. Классическая ловушка-22.
Многие из нас предполагают, что иглы всё-таки соскользнули с нашего крючка. Но вслух об этом никто не говорит. Мы все стали очень чувствительны к этому вопросу. К тому же, мы не знаем, что нас ещё может ждать впереди, возможно, и смерть..
Я верю Лягушонку ит Саламандре и другим, кого я не знал.
НЕ ЗНАЛ.
О Боже, я не хочу думать об этом, но я не могу избавиться от этого в моих снах.
Наше зло меньше их, но разве это что-нибудь меняет? Зачем мы это сделали? Кому это было нужно?
Для меня ничего не разрешилось. Я не могу смотреть на записи, присланные с Спящей.
Если бы я мог, как Ганс, , поверить, что это все фальшивка.
Я стараюсь представить, что это смерти сущест, погрязших в пороков, дьяволов, убийц, что они прикрывались своими собственными детьми. Но не могу.
Я надеюсь, что, в конце концов, это пройдёт, — может быть не скоро, но хотя бы когда-нибудь.
Момы не учили нас этому.
Мы покинули Левиафан две десятидневки назад. Разведчики до сих пор летают сквозь обломки, изучают, но мы больше не будем иметь дела с ними. Мы ускоряемся при одном g, нам до сих пор кажутся наиболее комфортабельными замные условия. В корабле, мчащемся почти со скоростью света, пройдёт за это время около двадцати лет, поэтому момы погрузят нас в холодный сон. У нас есть год — подумать обо всём и излечиться.
Снова формируются устойчивые диады.
Попозже придёт с визитом Ариэль. Из неё получается хороший Пэн, — лучше, чем был я.
Паола поглядывает на Ганса. Можете вы поверить в это?
Я написал последнее послание Теодора. Затем я вывел его из памяти корабля. Я должен справиться со всем — с жестокостью жизни, страхом, ответственностью за свои поступки. Думаю, я смогу.
Я помогу им выбрать новый мир и адаптироваться в новых условиях.
Уменя нет инструкций, как поступать с теми знаниями, которые мы получили ценой наших совместных усилий. Не обладая сведениями, как другие корабли поступают в таких случаях — при работе с разумными существами и получении обширной потенциально опасной информации — я не имею выбора.
Когда люди разместятся, я разрушу сам себя.
Я уже не тот, каким меня сделали. Все качества изменились, я приобрёл свойства и стал обладать знаниями, которые не допустимы по Закону для самовосстанавливающихся машин, каким я и являюсь.
Я наблюдал за ними, но никогда не говорил, что ждёт их и меня в будущем. Им было бы некомфортно с таким знанием. Они бы задавали вопросы, на которые я не смог бы ответить. Они были беспомощны, они подвергались невероятным опасностям, но они уцелели. Они способны поглотить много боли, много знаний и при этом уцелеть.
Они или их потомки будут свидетелями всестороннего величия Вселенной, это чрезвычайно обогатит их.
Как я хотел бы это увидеть, но я не увижу.
(Запах корицы, свежеиспечённого хлеба, свежескошенной травы, просоленного морского воздуха)
Мы мы видим мы наш мир, и путешествуем в одной туго сплетённой косе, непоколебимые.
Это позорная победа, и надо много думать об этом, , пока мы мы не станем обновлёнными и вновь способными на свершения.
Алдервуд Манор, Вашингтон
Август 30, 1991