Выбрать главу

– Только одно. – И я тут же пожалел о том, что сказал.

– Неужели? И что же это? – спросила меня Мэри немного удивленно. И я решил, что я могу просто рассказать ей. Так что я шепотом, чтобы никто вокруг не слышал, сказал:

– Ты думаешь, что я чокнутый, потому что верю в нечто особенное во мне.

Мэри покачала головой.

– Я верю, что в тебе есть нечто особенное, – прошептала она в ответ. На этот миг я уже поверил, что и она верит в это. Но потом она сказала: – Я верю, и Налда тоже в это верила. Но это не брильянт, мистер Рейнеке.

Так что я понял, что ничего не изменилось. И я задал пару вопросов о ресторане – просто чтобы вернуть себе ощущение того, как хорошо быть там с Мэри и не расстраиваться опять.

Я спрашивал ее о всяких таких вещах, пока тот человек не закончил готовить для нас еду и не принес ее нам на столик. Я спросил об этих водных созданиях внутри аквариума, про которых Мэри сказала, что люди их выбирают себе на обед, если хотят кого-то из них съесть. Еще я спросил об этих палочках на столе, и Мэри сказала, что они нужны для того, чтобы доставать кусочки пищи, которые застряли между зубов.

Ну и вот мы все это начали есть, а тот человек снова ушел – после того, как положил нам обоим на колени салфетки. А Мэри сказала одну особенную вещь, после которой я уже не мог задавать какие-то вопросы, и я расскажу вам, что это было.

Я старался оторвать кусок своего цыпленка от. кости, а Мэри пила вино из бокала, а потом она вдруг поставила бокал, наклонилась ко мне через стол и начала говорить.

– У меня есть одна отличная идея, о которой я бы хотела тебе рассказать, – сказала она и убрала волосы за ухо. – Эта мысль пришла мне в голову сегодня днем в больнице, когда я думала о твоей драгоценности.

Я подскочил и быстро посмотрел по сторонам, не слышал ли этого кто-нибудь еще. Я знал, что Мэри не понимает, насколько опасно так об этом говорить, поскольку сама не верит в это. Но я попросил ее говорить немного потише, потому что это и правда опасно.

– Прости, – сказала она. – Прости. Послушай, я думаю, что есть способ выяснить наверняка, правда это или нет. – Потом она улыбнулась и сказала, что для этого меня даже не придется разрезать. – В больнице, – сказала она, – есть машина, которая делает фотографии людей изнутри. Их костей и всего, что находится у них в животе. Она там на третьем этаже.

И это меня очень сильно взволновало, потому что я понял, что если мы ее используем, то я смогу доказать Мэри все раз и навсегда. Я прямо спросил ее, сможем ли мы взять эту машину.

Мэри сказала, что эта машина называется «рентгеновский аппарат», но я мало что понял. Я понял, что эта машина может сделать фотографию того, что находится у меня в животе, и когда Мэри напечатает фотографию, будет видно, что мой брильянт у меня внутри, такая яркая белая точка на черной картинке.

Я даже не сильно расстроился от того, что Мэри думала просто доказать мне, что внутри меня никакой драгоценности нет. Я знал, что для этого была причина, но очень скоро она поймет, что все, что я говорил, – самая настоящая правда. И все, что она говорила потом, меня больше совсем не огорчало и не злило.

После главной еды нам подали такой пирог, который надо есть вилкой, а не ложкой, и у которого был очень особенный вкус. А потом Мэри позвала человека, который нам все это сделал, и попросила у него листок бумаги, на котором будет написано, сколько мы должны заплатить.

Я украдкой глянул, и там была написана очень большая цифра, гораздо больше того, что я вообще смог бы заплатить, но Мэри на это не обратила внимания. И пока она платила, я взял со стола одну зубочистку и пошел посмотреть на этих водных зверей в аквариуме. Потом, когда Мэри закончила платить, мы ушли.

25

– Мы поднимемся наверх, чтобы повидать Фрэнка и Элизабет, когда вернемся? – спросила Мэри по дороге, и я сказал:

– Да.

– Полагаю, это удержит их от разговоров о нас, по меньшей мере, – сказала она, и я снова увидел, как она снова краснеет.

Пока мы шли, я все время ковырялся зубочисткой в зубах, не важно, что на самом деле в них не застряло никакой еды. Снова и снова Мэри притворялась, что хочет забрать ее у меня, и говорила, чтобы я прекратил этим заниматься.

– Это не слишком прилично, мистер Рейнеке, – сказала она голосом кого-то очень старого и богатого. – Что подумают Уинслоу, если увидят нас? Даже говорить противно.

Но я был очень счастливый. Я радовался всю дорогу до больницы, особенно насчет того, о чем думал.

Я думал, как хорошо гулять с Мэри, почти как друзья. Я думал, как много было несчастливых разов, когда я раньше гулял по этой дороге один, в те разы, когда я был несчастливый потому, что должен ждать мою драгоценность и работать в саду, а еще в те разы, когда я был несчастливый потому, что я не такой, как другие люди, люди, с которыми я встречался и которых видел вокруг.