Внизу, очевидно, после передышки или раздумья, прямей и старательней было выведено:
«С товарищеским приветом К. Камбулина».
Астахов долго чесал лоб и откашливался, прочитав письмо. Он не перестал ощущать радость освобождения, усладу вновь отвоеванного одиночества, но и утром на другой день ему мешала сосредоточиться на работе мысль о клепкином письме. Он думал:
— В одном эта налетчица права, что мы их, своих преемников, мало знаем. Пожалуй, да, совсем не знаем.
Он не считал себя в свои сорок шесть лет стариком, но вдруг ясно ощутил уход своей эпохи, благостную, уже старческую тягу к примиренью, к родству с идущими взамен по иным крутизнам и провалам, в иной броне, иной походкой, но продолжателями, звеньями одной цепи людей, живущих на земле одновременно с ним.
Когда пришла Петровна, Астахов вышел к ней с небольшой записочкой.
— Я вас попрошу, сходите, пожалуйста, в адресный стол, возьмите справку, где поселилась Клеопатра Ипполитовна Камбулина.
Успокоенный вернулся к своему письменному столу.
История с Клепкой больше в этот день ему работать не мешала.