Аня сглотнула и включила динамик, чтобы удобнее было приготовить себе еще порцию кофе.
– Теперь что, будешь расширять древо?
– На самом деле я хотела написать про них новую историю, – сообщила она, засыпая в турку две ложки молотой арабики.
– А что интересного может быть в нашей семье? – казалось, Лидия искренне удивлена.
– Они мне снятся, – решилась поделиться Аня. – Просят про них рассказать. Как я могу им отказать?
– Ты снова начала что-то видеть? – тревогу в голосе Евгении было не скрыть. Интонации сразу стали как в детстве Ани, когда она умудрялась сделать что-то не то. Так и хотелось сказать, что и не прекращала, но вместо этого Аня поспешила их успокоить:
– Нет, это всего лишь сны. Мне интересно, чем могли жить предки, что их волновало, о чем они мечтали. Архивы, конечно, мне этого не дадут, но я хотя бы буду знать их имена.
– Прошлое лучше не ворошить, – высказала свое мнение Евгения. – Никогда не знаешь, что там найдешь.
– Даже если и найду, что в этом плохого? Мы же не в Советском Союзе живем, когда было опасно, что на работе узнают о родственниках из белых или аристократии.
В своем голосе Аня уловила злость и тут же замолчала. Еще не хватало с ними поругаться.
– Ладно, я пойду дальше работать.
– Подожди, Ань. Приезжай к нам завтра вечером, мы найдем тебе еще фотографии, если тебе это так важно, – резко сменила тему Лидия.
– Хорошо, – выдохнула она. – До завтра.
Повесив трубку, Аня выключила огонь под туркой и в изнеможении опустилась на кухонный стул. Все-таки похмелье она теперь переносила гораздо тяжелее. А сегодня ведь еще успела и ударно поработать.
Назавтра вечером Аня купила слоеный торт в соседней с домом пекарне и отправилась к тетушкам. Снова вернулись морозы, по чернильному небу мчались облака, закрывая звезды. Аня не раздумывая достала теплую шапку и варежки в дополнение к шубе. Еще один плюс Джукетау – тут не испортишь обувь такими ядерными реагентами, как в Городе, поэтому в морозы она спокойно носила теплые валенки.
У ворот снова стояла бабушка. Холод не беспокоил призраков, так что она была в легком домашнем платье и любимой флисовой куртке. Аня остановилась перед ней и, оглядевшись, чтобы не напугать прохожих, спросила:
– Ты меня ждешь?
Бабушка кивнула и едва заметно улыбнулась.
– Зачастила ты к нам, – прошелестела она.
– Это ты мне помогла столько имен найти в архиве?
– Нет. Там же нет моей истории.
И ее сдуло налетевшим ветерком. Аня вздохнула и набрала номер Лидии – ключи по рассеянности забыла. Ее успело обсыпать снегом с дерева, так что тетушку она встретила, став похожей на снеговика.
– Замерзла? Ну ничего, чайник уже кипит, сейчас быстро отогреешься, – подгоняя ее внутрь, утешила та.
– А я торт купила. Будете?
Аня стряхнула снег и зашла из сеней в дом, прямиком на кухню. Мисти, спящая на табуретке у двери, недовольно мяукнула от холода и снова свернулась клубочком. Евгения забрала пакет, пока Аня раздевалась, а Лидия тут же исчезла в жилых комнатах. Правда, почти сразу же вернулась, неся в руках еще один потрепанный альбом.
– Вряд ли ты увидишь тут что-то новое, – прокомментировала она, кладя перед Аней фотоальбом, пока Евгения разливала всем чай и резала торт.
Эти фотографии Аня и правда часто видела в детстве, но на многое не обращала внимания. Например, брошка у бабушки – та самая бабочка, которую теперь носила сама Аня, – появилась уже после рождения Вероники, ее мамы.
– Это ей дед подарил?
– Наверно, – пожала плечами Лидия. – Мы и не спрашивали.
Бабушка сильно постарела сразу после этого, судя по фото. Глаза ввалились, скулы, наоборот, выдались сильнее.
– Мамка тогда болела очень сильно, а на работу ходить все равно приходилось. Вот что бывает, когда и так получаешь копейки.
– Поэтому она хотела, чтобы мы получили образование. Считала, что уж с ним мы не пропадем.
Лидия вздохнула. Работа учительницей тоже была не сахар.
– Если бы еще ее мать была другая, то и тогда могла выучиться. А мамка про нее слова доброго не говорила.
– Помнишь, когда ее хоронили, мамка на могиле принялась танцевать? – вдруг добавила Евгения. – Они обе хороши были.
– Если тебя не любят, то чем ты будешь отвечать?
– Мамка же даже ходила к своей тетке и спрашивала, точно ли она родная у родителей, – закивала Евгения. – Так переживала.
– Конечно, родная. Только если тебя не научили любить, то и ты никого любить не будешь.
– Бабушка Авдотья росла с мачехой, так что неудивительно.
– Мачеха добра, да не мать родна, – вздохнула Лидия и отрезала еще кусочек торта, погладив Аню по руке. А Мисти, забравшаяся к девушке на колени, довольно замурлыкала.