В итоге Аня решила у них заночевать. Карамелька уже не первый раз оставалась одна, еды у нее было достаточно, так что и переживать не стоило.
Аня сидела у окна в сад и пила горячий чай. Небо в Джукетау отличалось от того, что в Городе, – ясно-синее, темное и густое, низкое и по-настоящему зимнее. Засыпанные снегом плодовые деревья спали до весны, позади на соседнем доме свисала снежная шапка, того и гляди готовая упасть под окна. Соседи с этой стороны дома редко зажигали свет – только ночник, ведь комната, выходящая на их сторону, была спальней. Сейчас тусклый огонек светил Ане, как маяк.
За домом тетушек горел фонарь – одинокий в ночи, каждодневный спутник в бессонных бдениях, вечный страж переулка. Сначала он светил ее бабушке в такие же бессонные ночи, а теперь – Ане, когда она оставалась ночевать в доме и не могла уснуть от обуревающих ее мыслей.
В Городе такой тишины и уюта не было. Там даже глубокой ночью шумели машины, неслись в другие края поезда, кричала посреди самого сонного часа молодежь на улице. А небо над головой даже зимой было грязно-серо-коричневым и засвеченным. Тоска, да и только.
То ли дело ясные морозные звезды Джукетау, низкие тучи, кипенная белизна снега в саду. Самое дорогое и ценное, особенно для того, кто страдает бессонницей и долгие часы проводит за сидением у окна.
Горячий чай в любимой толстостенной кружке грел руки, а Аня вспоминала жаркое, душное, плавящееся лето в каменном Городе. За окном временами задувал ветер, бросая снег прямо в окно, а у нее перед глазами качались ветви липы и плыл ее мягкий, нежный запах. Всего лишь чай в глубине зимы – а сколько воспоминаний!
Прикрыв глаза, она вдохнула полной грудью аромат и снова очутилась на городской улице. В наушниках шуршала знакомая песня, по асфальту, разогретому словно в печи, мелькали машины, с цветущих лип на тротуар падали семена, а шелковая юбка вилась вокруг щиколоток. Капелька пота стекла по позвоночнику, и захотелось срочно оказаться где-то у воды, чтобы смыть эту липкость. Но Аня продолжала плыть в душном мареве июля, ощущая пальцами слишком легкое дуновение ветра. Блики от застекленных зданий плыли по старинным особнякам через дорогу и слепили прохожих, когда кто-то в домах открывал окна. Но даже настежь распахнутые, они не спасали от июльского жара.
Чай остыл, поняла Аня, когда сонно дернулась и плеснула его на себя. Сказка закончилась, июль тоже. За окном декабрь, а ей пора спать.
И душное марево исчезло глубоко в подсознании вместе с допитыми остатками чая.
Ночью снова снилась вереница женщин. Но сегодня они стояли, отвернувшись от Ани. Она проходила мимо них и дергала кого за рукав, кого за край юбки.
Никто не оборачивался.
Аня потянула за руку женщину в знакомой синей флисовой куртке. Та обернулась, на ходу молодея. Теперь перед ней стояла юная девушка, совсем подросток. Заплаканное лицо все равно было красиво, а ясные карие глаза остались такими же, какими их запомнила Аня.
Узнав, Ульяна тут же кинулась в ее объятия и зарыдала еще горше.
– Они, они… – захлебывалась слезами она. – Они мне не родные, да?
– Родные, родные, – успокаивала ее Аня, гладя по русым волосам. – Просто они не умеют сказать, что любят тебя, но это так.
Столько боли было в этих рыданиях, что она и не заметила, как сама начала плакать.
А проснулась все так же в слезах и с такой тоской, будто это была ее боль. Вот тебе и «холод в жилах», которым ее попрекнул при расставании Денис!
Будто бы она выбирала быть такой.
Глава седьмая
До Нового года оставалась пара недель, даже меньше. Братья уже написали, что приедут на праздники с семьями, так что в доме будет не протолкнуться. Конечно, тетушки радовались редким приездам сыновей – обе вдовствующие, потерявшие мужей в одно время и оставшиеся один на один с горем. Вот и переехали обе к матери и отцу, чтобы ухаживать за ними и не думать о потерянном.
В их семье принято было возвращаться туда, где прошли годы детства. Что может быть надежнее родного дома?
Неделя до встречи выпускников пролетела так стремительно, что Аня даже удивилась, увидев напоминание в календаре. Пригодилось одно из выходных платьев с длинным рукавом, которые она теперь редко носила, потому что большую часть времени сидела дома. Она даже не поленилась сделать макияж – чем проще, тем лучше, но все-таки никто не скажет, что ее внешний вид не соответствует дресс-коду.