– Вы не поможете с дверью? – попросил Руслан у сторожа, сдувая со лба некстати упавшую челку.
– Конечно! – отозвался тот и с неожиданной для пожилого возраста прытью подскочил к двери, распахивая ее настежь. – Давайте еще и ту дверь открою, она тяжелее.
Посмотрев на Аню, сторож бросил:
– Такая молодая и такое себе позволяет. Никакой совести. Они там все сегодня перепились как свиньи.
– Что, простите? – холодно переспросил Руслан.
– Я раньше на скорой работал, знаете, сколько таких пьяных и севших за руль с асфальта соскребали? – словно не заметив его реакции, продолжил сторож.
– Спасибо, дальше я сам, – спускаясь по ступеням, пресек дальнейшие рассуждения Руслан.
Сторож кивнул и закрыл за ними дверь на замок. Пока Руслан укладывал спящую Аню на переднее сиденье, чтобы была на виду, если вдруг ей станет совсем плохо, и застегивал ремень безопасности, свет погас в еще паре окон. Школа окончательно превратилась в темную громаду из кирпича.
– А адрес-то я и не спросил, – посетовал он и попытался разбудить девушку. Она сначала не подавала признаков жизни, потом простонала и открыла глаза. Не сразу сфокусировавшись, Аня разглядела Руслана и довольно улыбнулась.
– О, какими судьбами?
Похоже, она уже забыла, что сама позвонила ему. Хорошо, что он не уехал вчера, как планировал, а еще на день задержался в Джукетау, чтобы встретиться со школьным другом. Такси в таком состоянии она точно бы не смогла заказать.
– Куда ехать? – странно, но она не вызывала такого раздражения, как обычно у него бывало с пьяными. Он уже прикинул, что если бы Аня так и не проснулась, то просто привез бы ее переночевать к себе. Дом у бабушки был большой, место нашлось бы.
– Ломжинская, семнадцать, – пробормотала она и снова закрыла глаза.
– Ань, я про адрес в Джукетау, тут нет такой улицы.
От осознания, где она, Аня вдруг резко подскочила на сиденье и стукнулась головой о потолок машины. Взвыв от боли, она принялась потирать ушибленное место и сказала:
– Академика Королева, двенадцать.
– Пока ты снова не уснула, какой номер квартиры? Сама ты не поднимешься.
– Восьмая, – ответила она и принялась рыться в сумочке, роняя на пол то помаду, то зеркальце, то какие-то фантики.
Руслан завел мотор и, немного прогрев его, вырулил на дорогу. Фонари почти не горели, только на перекрестке. Дождавшись, пока проедет другая машина, он свернул на дорогу, ведущую вдоль школы.
Аня бросила ключи на приборную панель и откинулась на сиденье.
– Спасибо, – пробормотала она и прикрыла глаза. Руслан, покосившись на нее, заметил, что Аня уже плачет.
– Ты в порядке? – поворачивая на главную дорогу, осторожно спросил он.
Аня помотала головой.
– Я не хочу так жить, – сказала она и икнула.
Еще разговоров по душам ему не хватало…
– Может, водички хочешь? В бардачке вроде была, посмотри.
– А водочки там у тебя нет? – пьяно засмеялась Аня и тут же продолжила плакать. – Сейчас бы не… не помешало.
– По-моему, тебе уже хватит.
Аня замолчала и только изредка всхлипывала. Вскоре и эти звуки затихли, так что Руслан, не отвлекаясь от дороги, решил, что она уснула. Оттого он вздрогнула, когда Аня вдруг подала голос.
– Ты слишком добрый. Наверно, все полз… польза…
– Пользуются? – договорил за нее Руслан и, дождавшись кивка, ответил: – Нет, ошибаешься.
– Везет. А я дуууура! – протянула Аня и снова заплакала.
– Попей водички, успокоишься, – попытался отвлечь ее он, но бесполезно. Словесный поток было уже не остановить.
– Я потр… потратила на него три года! Три! А толку!
Руслан уже пожалел, что вызвался довезти ее до дома. Про чужие отношения слушать он не любил.
– Вот ты! Ты женат?
Он покачал головой.
– Прально! Нечего там делать, – пьяно рассмеялась Аня, потом вдруг посерьезнела и очень четко сказала: – Меня никогда не выбирают. Я всегда остаюсь один на один с собой.
– Может, это не в тебе дело? – спросил Руслан, тормозя у светофора. Пошел снег, так что пришлось включить дворники и сбавить скорость. Прогноз погоды не соврал.
– Бабушка так же говорила. Что это они все дураки. А он сказал, что с такой ледышкой, фригидной дурой жить не хочет! – и Аня натурально завыла в голос. Руслан глубоко вздохнул и съехал на обочину. От воды она отмахнулась, размазывая по лицу тушь и икая от рыданий. Утешать людей, к сожалению, он не умел, так что просто оставил ее в покое, дав время проплакаться.
Спустя пару минут Аня отерла окончательно измазанные в туши щеки и сказала, чуть запинаясь: