И ушел, сердито бурча себе под нос.
А полицейский Касклунд знай себе храпел, сидя в углу кутузки.
Бургомистр Лильбакки по фамилии Бург с самого детства жил у своей тетки. Теткино имя было Августа, но все величали ее не иначе как Бургомиссис. Год ей шел уже семьдесят шестой, а бургомистру шестидесятый, но Бургомиссис по-прежнему считала его маленьким мальчиком, заботилась о нем как могла, укладывала спать в восемь вечера и называла крошкой, пупсиком, карапузиком и другими ласковыми словечками.
В тот день за завтраком бургомистру пришла идея:
— А не проверить ли нам сегодня полицейский участок? Что скажете, тетушка? Разрешаете?
— Конечно, разрешаю, заинька, — ответила Бургомиссис, — если только ты наденешь шерстяной шарфик в клеточку, а то сегодня что-то свежо. И ни в коем случае не покупай мороженого, если увидишь мороженщика на площади. Пока еще слишком холодно, моя деточка! Пожалуй, я схожу с тобой и прослежу, чтобы все было как надо.
— Конечно, тетушка, — ответил бургомистр, поднося ко рту ложечку с яичным желтком всмятку.
— Ай-ай-ай, поросеночек, ты же пролил яйцо на скатерть! — попрекнула его Бургомиссис.
Глава восемнадцатая. А ты уверена, что Андерсон их так уж хорошо посчитал?
Лотта как раз оттирала чернильные пятна, когда в участок вошли бургомистр и его тетка.
— Добрый день, — сказал бургомистр. — Я просто зашел спросить, не стряслось ли чего?
— Ш-ш! — шикнула на него Бургомиссис. — Тут сидит медведь!
— Это добрый медведь, — сказала Лотта. — Кстати, позвольте вас познакомить: Налле Лапсон — бургомистр Бург. И Бургомиссис. А это трубач.
— Очень приятно, — сказал бургомистр и протянул руку Налле Лапсону.
— Смотри, малыш, он тебя укусит! — всполошилась Бургомиссис.
— А это что такое! — воскликнул бургомистр. — Полицейский Касклунд спит на посту! Так-то он исполняет свои обязанности! Эй, Касклунд, проснись!
Но Касклунд продолжал храпеть.
— Может, он проснется, если трубач сыграет побудку, — предположила Лотта.
— Прекрасная мысль! — одобрил бургомистр.
Трубач сыграл самую торжественную побудку, какую знал, и полицейский Касклунд тут же вскочил, озираясь спросонок. Увидев бургомистра, он щелкнул каблуками и отдал честь.
— Как по-твоему, разве можно спать при исполнении? — строго спросил бургомистр.
— Я ужасно извиняюсь, — сказал полицейский Касклунд, — но дело в том, что я заснул…
— Я вижу, — ответил бургомистр, — о том и речь.
— Ну да, — продолжал полицейский Каск-лунд, — только дело в том, что заснул я, когда…
— Довольно, — оборвал его бургомистр, — можешь дальше не рассказывать.
— Котик все правильно говорит, — подхватила Бургомиссис. — На вашем месте, полицейский Касклунд, я сгорела бы от стыда.
— Но на нем был как раз этот паршивый медведь… — начал было полицейский Касклунд.
— Это на редкость воспитанный медведь, — поправил его бургомистр.
— Ведь это он был…
— Ладно-ладно, довольно об этом, — сказал бургомистр. — Надеюсь, что в следующий раз, когда я приду с инспекцией, ты не будешь храпеть на посту.
— Хватит, солнышко, — сказала Бургомиссис. — Нам пора.
— Нам тоже, — оживился Налле Лапсон и принялся собирать свои банки с медом.
— Из какого они магазина? — шепотом спросила Лотта.
— Вроде из балакалеи Андерсона. Их отпустили оттуда. Надолго.
— Налле Лапсон, — сказала Лотта. — Ты сейчас же пойдешь в бакалею Андерсона, отнесешь туда все банки и попросишь прощения. И не покупай больше никакого меда, пока у тебя не появятся собственные деньги.
— Столько денег у меня не будет никогда, — вздохнул Налле Лапсон.
— Почему же? — ответила Лотта. — В один прекрасный день ты сам начнешь их зарабатывать.
Налле Лапсон только помотал головой.
Когда они подошли к бакалее Андерсона, Налле Лапсон жалобно посмотрел на Лотту и спросил:
— Что, прямо все восемнадцать возвращать?
— Да, Налле Лапсон, обязательно, — сказала Лотта.
— А ты уверена, что Андерсон их так уж хорошо посчитал? — спросил Налле Лапсон. — Можно я верну только девятнадцать, а одну оставлю?
— Ты должен вернуть все банки, Налле Лапсон!
— Ладно… — вздохнул Налле Лапсон.
И поступил так, как велела ему Лотта.
Но когда они вернулись домой, бабушка напекла медовых коврижек, и они были прямо ужас какие вкусные.