Все чаще преследовал его образ женщины с добрыми глазами, омывающей его щеки слезами. Он понял, что еще немного — и сойдет с ума. «Я ее найду», — заявил он растерявшимся товарищам.
Как-то Лана подошла к его тренажеру, спросила:
— Тебе не интересно, чем здешний народ развлекается? — спросила как-то Лана. — Тут, понимаешь, особый спрос — на электронных биомутантов! Смехота! Хочешь посмотреть? Обалдеешь!
Он не поверил. Не может человек дойти до крайней степени цинизма, чтобы подсовывать в качестве развлечения тех, кого лишил родителей!
— Не, — пробормотала девушка, тряхнув головой, когда поняла, что он подумал, — ты не понял. Они продают оцифрованную биомассу. Прикольно, между прочим!
И она потащила его к микробусу доктора.
Через несколько минут полета прибыли на крышу мегамолла. Едва припарковались, к ним подбежал голографический рекламный агент. Он демонстрировал на экране, встроенном прямо в грудь, какие-то образцы ресторанной еды и даже предлагал их понюхать. Лана досадливо отмахнулась — тот испарился. Мгновение спустя они услышали его вкрадчивый голос несколькими метрами дальше — у вновь парковавшегося транспорта.
Лифт опустил их с крыши парой этажей ниже. Девушка потянула Ратиша за рукав мимо сияющих в пространстве надписей и голографических зазывал внутрь, пока они не оказались возле отдела, похожего на детский мир.
— Игрушки?
— Да! — Она казалась в полном восторге. — Не только для детей! Такие!.. — Девушка задохнулась от восторга и нырнула внутрь.
Мимо писклявой электроники и мягких уродцев, жавшихся к ногам и клявшихся в любви всякому прохожему, она протащила его к стеллажам с коробками. Из них свисали невнятные гроздья. Ратиш приблизился и обомлел: розовые, цвета живой кожи кули, болтавшиеся на толстой общей «цепи», жили собственной жизнью! Они подергивались, непрестанно меняли форму, становясь то подобием животного, то внезапно обретали человеческие черты.
— Что это? — одними губами, как ему казалось, прошептал он.
— Они, мутанты, — обернулась к нему Лада, сверкая глазами.
Внезапно один из невнятных кулечков оторвался и упал на пол, тут же обрел форму розового поросенка. Взмахивая темно-розовыми ушками, бросился к ногам спутницы Ратиша, боднул ее, тут же лизнул, радостно похрюкивая. Мгновенно попка его, едва обтянутая нежнейшей кожей, стала покрываться бесцветными волосками, появился завитой хвостик на месте соединения с «пуповиной», стал подсыхать и уплотняться. Поросенок неумело перебирал ножками, разъезжавшимися под ним, словно на льду, затем стал более уверенно передвигаться, запрыгивал на коробки, разбросанные по полу, отфыркивался, потягивая смешным розовым пятачком воздух, пытался залезть покупателям на руки. Поскольку покупателей в отделе оказалось двое — он всячески очаровывал Лану. Наконец угомонился.
— Я его беру! — заявила она, подхватывая игрушечного зверенка на руки. Тот ткнулся мордой ей в плечо и улегся поудобнее.
— Вы его понесете или доставить по адресу? — поинтересовался служитель.
— Сами, сами! — живо отозвалась Лана, прижимая розовый, уже покрывшийся пухом бок обеими руками к себе.
— Можно просто на руках. Или переноску взять, — размышлял вслух консультант. Порыскал взглядом, привстал на цыпочки, заглядывая за высокий стеллаж. — Вот, возьмите. Подарок от фирмы.
Подарок оказался бестолковым. Прозрачная коробка из непонятного материала, едва ли выдерживающая вес игрушки. Кстати, сколько же он весит? Ратиш подхватил у Ланы замахавшего ножками и завизжавшего поросенка подмышку. Тяжелый! Как его везти-то, правда? Вдруг он… того… наделает внутри кучу.
Они не успели выйти из отдела, как им навстречу побежал малышок. Такой же, но с человеческой генетикой. От силы пятнадцать сантиметров от пола. Худощавый, белобрысый и веснушчатый. Летел со всех ног и пищал не переставая, словно боясь, что не услышат: «Ой… мама, мамочка моя». Наверное, его присказка решила исход событий.
— А этого можно взять? Вместо поросенка, — оглянулась на сотрудника отдела Лана.