Я очень долго не мог понять, почему нынешние тридцати-плюс-летние так терпеть не могут 1990-е, Гайдара-Чубайса-Ельцина, хотя, по идее, именно эта эпоха – с ее разрешением частной собственности, открытием границ, свободным хождением доллара, вообще свободой слушать, смотреть и жить – и сделала их теми, кто они есть?
А потом как-то разговорился с одним пареньком из числа, что называется, «манагеров среднего звена» (иномарка, ипотека в Люблине, жена ждет ребенка) и получил в ответ, что ельцинское время отобрало у их семьи все, что было. У него папа был уважаемый человек, председатель профкома, мама работала в НИИ-чего-то-там, ездили в Сочи по профсоюзной путевке, а еще пионерские горны, взвейтесь кострами, на «жигуленочка» прикопили, мебель из гэ-дэ-эр полированная, мама так счастлива была, а потом р-р-раз! – и все. Все украли Ельцин, Гайдар и Чубайс. Мама пошла торговать сигаретами у метро. Сейчас, говорите, беспредел? А ее менты и тогда у метро гоняли. Отец спился. Умер, а обещал свозить в Болгарию…
Я, признаться, этому пареньку хотел сказать, что за чаепития в НИИ и руководство советскими (кузница, блин, кадров!) профсоюзами тоже нужно держать ответ – но, признаться, не смог. Все по той же причине: родителей при детях унижать нельзя.
Дети забывают со временем многое, кроме этого пережитого в нежном возрасте унижения. Думаю, что на память о перенесенных семьей унижениях во многом опирается воспроизводство чеченских и прочих боевиков, непрерывное вот уже почти два десятка лет. Людей вообще унижать нельзя.
То есть, я думаю, нынешние «тучные нулевые» лет через пятнадцать в народе переименуют в «путинские беспредельные».
Дайте только деткам подрасти.
Новый русский феминизм
Поведение наших женщин, усвоивших (по их мнению) идеи феминизма, ужасно напоминает поведение наших бизнесменов, усвоивших (по их мнению) идеи капитализма: доходы приватизировать, убытки национализировать
Я никогда не сажусь ни в питерском, ни в московском метро, даже если места есть.
Потому что если сяду, а затем набьется народ, буду мучиться под осуждающими взглядами: должен ли я уступить место подошедшей девушке? Или она сочтет это за флирт или за демонстрацию неравенства? А может, настоящий мужчина уступает место женщине, даже если сломал ногу? А может, «настоящий мужчина» – это из Византии, где настоящие мужчины дарят женщинам на 8-е Марта цветы, потом произносят в их честь тосты, а потом женщины моют посуду и продолжают укладывать шпалы?
Ей-ей, мне проще не париться стоя, чем париться сидя. Это в Париже или Лондоне я сижу, но там все прозрачно: для инвалидов, стариков, беременных зарезервированы особые места, а прочие занимают в порядке очереди, ибо это единственная справедливость, какую можно соблюсти, коль уж мы не в силах выяснить, кто больше устал, – и точка.
Но если у нас даже в метро Византия, то отчего бы ей не быть всюду – и в Кремле, и в семье?
Тему про семью мне подсказало общение с парой коллег, которых я недавно выслушал по причине их бегства из дома. У обоих были сходные истории, в которых семейные лодки разбивались даже не о быт, а о разно понимаемый семейный уклад. Для удобства объединю их в одну, тем более что коллегам плюс-минус тридцать пять и обоим я не близкий друг, но терпеливый слушатель, и вот я сижу на кухне свежеарендованной квартиры, и коробка от микроволновки еще не выброшена, и на мое «где у тебя вилки?» – мычание: все мужья, уходящие от жен, в наш век несчастливы одинаково.
В общем, мужчина ушел от женщины. Не потому, что нашел другую – или она нашла. А потому, что дос-та-ло. Достало приходить домой – а рубашки не выглажены, и на ужин опять замороженная пицца. Достало, что работал весь день – а она дома у телика, и налит стакан с вискарем, который планировал сам жахнуть с друзьями, и из пепельницы окурки через край, и вечно трубка прижата к уху («я тебя просила бросить мне денег на счет, ты опять забыл?» – но я же сто раз умолял ее научиться оплачивать через Интернет!). Опять до одури болтает с подругой. Хорошо, что ребенок у бабушек.
А начиналось все мило. Свадьба по страсти: после института встретил девушку, не из клух, не из шлюх, а о какой мечтал: джинсы, танцы, споры о первом (как раз начинался) Акунине, зимой оба на сноуборд. Презирал друзей, у которых жены, родив, расползались (пеленки, быт, живот, бока, халатики), – презирал именно друзей, потому как те гуляли и не скрывали. Перед ЗАГСом со Светкой сели, обсудили: все делим пополам, готовим и посуду моем по очереди. Поначалу так и шло, – и даже лучше, когда купили посудомойку. А трещины заметил, когда стал начальником: времени на дом оставалось меньше – как раз родился сынишка, – хотя денег прибавилось. Впопыхах и не заметил, как Светка после декрета сказала, что хочет наконец отойти от рутины и заняться творчеством.