Налог на счастье
- Ну, кажется, стихло. Будем собираться. Марион! Помоги деткам! - Да, дядя! Действительно, все отголоски сражения, все молнии, вспышки огня уже давно прекратились. Страшный вечер незаметно перетёк в ночь, лишь изредка прерываемую всполохами света и криками. К утру все стихло. Можно было возвращаться в деревню. Староста. господин Фельдрайн, послал мальчишек собрать жителей, а сам, прячась за кустами, выглянул на дорогу. Пусто. - Марион, ну давай же. Девушка, наконец, вывела запряженных в телегу лошадей. На повозке сидели дети и госпожа Фельдрайн, даже после двух дней в лесу сохранявшая осанку и гордый вид первой хозяйки деревни. Они успели проехать по дороге не более ста шагов, как за поворотом увидели первых погибших. Много, много погибших. Вперемешку лежали люди и лошади, езиги и королевские солдаты. - Тут бой был, Марион. Да с нашими маг был. Видишь, как-этих-то огнем попалило. Да много их было. Девушка старалась вести лошадей так, чтобы не наехать на мертвых. Но, в конце концов, пришлось остановиться. Здесь павшие уже покрыли всю дорогу, видимо, солдаты приняли последний бой, стараясь не пропустить кочевников дальше, к деревне. Марион пришлось вместе со старостой переносить погибших на обочину дороги. Вскоре к ним присоединились другие мужчины деревни, чьи повозки догнали их. Марион поднялась на пригорок и присела на пенёк, можно было немножко отдышаться. Чуть-чуть погревшись на солнышке, девушка встала, и тут у нее за спиной раздался стон. Буквально в двух шагах, в кустарнике, лежал солдат. - Дядя! Господин Фельдрайн, здесь раненый! Староста с другими мужчинами поднялись на холмик. Марион стояла на коленях у тела мужчины. То, что это не кочевник, можно было определить сразу. Воин был в кольчуге, хороших сапогах, рубахе и штанах, сшитых, судя по всему, из весьма добротной ткани. В плече и груди солдата торчали две длинные стрелы. Девушка подняла голову. - Дядя! Он жив! Он дышит! Мы спасем его! Староста покачал головой. - Ты же видишь. Две стрелы. Да еще явно заговоренные. Такую кольчугу пробили! - Дядя! Он еще жив! Разве ты не помнишь, какая награда обещана за спасение королевского солдата! Я буду за ним ухаживать. Да, такой королевский указ существовал. Пять золотых! Может девочка и права. Староста дал указание односельчанам занести раненого на телегу, и маленький караван двинулся дальше. - Марион, раз ты сама вызвалась, оставим раненого у тебя дома. Растопи очаг, я приду, и мы извлечем стрелы. Если он при этом не умрет, то шанс есть. Староста справился со своим делом умело. Когда-то и он был солдатом. Кольчуга оказалась очень прочной и, видимо, наконечники проникли не очень глубоко. Фельдрайн прижег раны раскаленным на огне ножом. - Перевяжи его. - Дядя, а что это за вещь? На шее солдата, на длинной серебряной цепочке висел странный знак. Эмалированный круг был разделен на две половины, на одной на белом фоне раскинуло ветви зеленое дерево, на другой, на черном змеились стилизованные огненные языки пламени. - Не знаю. Амулет какой-то. Оберег, наверное. Лучше его не трогай. Утром солдату стало хуже. Он метался по постели, бессвязно выкрикивая какие-то фразы на непонятном языке. Марион обтирала его влажным холодным полотенцем, ставила на голову компрессы, промывала раны. Помогало плохо. На следующий день солдат уже даже не метался, он просто лежал, и лишь время от времени как будто вздрагивал, словно от холода. Зашедший после обеда староста только покачал головой, видя, как девушка вьётся вокруг раненого. Не повезло, бедная девочка! - Марион! Успокойся, не жилец он! В глазах девушки мелькнули слезы. - Нет, он не умрет! - Послушай, девочка, зачем тебе это? Даже, если он поправится, то уйдет отсюда. И ты ничего не сможешь сделать. Марион наклонила замотанную платком голову. - Нет! Он будет жить! Фельдрайн всплеснул руками и вышел. Девушка посмотрела на лежащего, потом открыла маленький сундучок. Из кожаного мешочка она достала две серебряных сережки с синенькими камушками, единственное что осталось у нее после того страшного дня. Она вернула камушки в мешочек и выбежала из дома. Идти пришлось далеко. Односельчане оглядывались на спешащую, почти бегущую девушку, и качали головами. Хозяйка цветочного домика встретила ее у калитки. - Фрау Хельга! Мне очень нужна ваша помощь. Вот, я принесла это. - Марион, девочка моя. Мне от тебя ничего не нужно, но ты же понимаешь, мое ремесло тебе не поможет. - Фрау Хельга, я Вас прошу не за себя. У меня дома лежит раненый солдат. Он участвовал в сражении. Дядя сделал все что мог, но, может, Вы? - Что с ним? Раны воспалились? Ладно, девочка, давай я соберу самое необходимое, и мы пойдем. Через несколько минут женщина вышла с сумкой в руках. Увидев лежащего на кровати мужчину, Хельга нахмурилась. Некоторое время она подержала руку у него на голове, потом сняла повязки на груди солдата и осмотрела раны. - Марион, это будет совсем не просто. Давай, скорее ставь котелок на огонь. Травница разложила на столе порошочки в мешочках. Потом отобрала несколько из них и покачала головой. - Девочка, все-таки твое серебро тоже понадобится. Ты уверена, что готова с ним расстаться? Марион, не говоря ни слова, протянула Хельге мешочек с сережками. Женщина подошла к закипевшему на огне котелку с водой, высыпала в него отобранные порошки, а затем опустила туда-же сережки. - Иди сюда, девчонка. Мне нужно от тебя еще одно. Дай руку! Травница взяла в руку протянутую ладонь Марион и уколола безымянный палец девушки, неизвестно откуда появившейся у нее иглой. - Не бойся, девочка, так надо. Кровь смоет чужую злобу. Хельга сняла котелок с огня и выдавила несколько капель крови так, чтобы они упали и растворились в ее вареве. Затем перелила жидкость в большую кружку. На дне остался беловатый жирный налет. - Отваром надо напоить его, как минимум три раза. Смотри, чтобы проглотил все. Мазью сейчас смажем его раны. Вечером повторишь еще раз. И бинтуй только чистым. Второй раз не используй, а лучше сразу сожги. Нагрей посильнее очаг. Действие лекарства очень сильное, ему нужно обязательно быть в тепле. После того как они обработали и перевязали раны, травница ушла, пообещав вернуться утром. К вечеру раненому словно стало лучше, вернулось тепло, и даже на совершенно бледное лицо, казалось, начали возвращаться краски. Марион набросала в очаг побольше дров, потом залезла под одеяло и крепко обняла мужчину. По его спокойному лицу пробегали полосы света и тени от горевшего в очаге огня. Марион закрыла глаза, "интересно, кто он и как его зовут?". Ночью она еще несколько раз поднималась, чтобы подбросить в очаг дрова, и снова возвращалась к нему. Утром девушку разбудил солнечный лучик, пробившийся в окошко. Марион открыла глаза и встретилась взглядом с серьезными темнокарими глазами, глядящими на нее в упор с расстояния буквально десяти-пятнадцати сантиметров. - Кто ты. И почему прячешь свое лицо? Марион выскочила из-под одеяла. - Как ты себя чувствуешь? Тебе надо выпить еще настоя! Так Хельга говорила. А она точно знает! Лучшая травница в округе. А я Марион! Девушка поднесла ему кружку с остатками настоя. Мужчина некоторое время подержал кружку в руках, потом взял девушку за руку и потрогал палец с уколом от иглы. - Это Хельга приготовила настой? Хотел бы я с ней встретиться. - Она обещала утром прийти! Выпей, я быстренько приготовлю поесть. Девушка выскочила в другое помещение. Мужчина некоторое время смотрел на оставленную кружку, потом усмехнулся и выпил. С кухни доносился звон посуды и, в какой-то момент он даже услышал, как девушка начала напевать какую-то мелодию довольно приятным голоском. Дверь открылась, и в комнату зашла женщина с букетом желто-синих цветов. - Я вижу Вам значительно лучше. Эти цветы для Вас, надеюсь, они понравятся. - Я понимаю, что Вы и есть травница. Мужчина приподнялся и сел в кровати, облокотившись на спинку. Он взял цветы, понюхал и положил на одеяло. - Весьма интересный аромат. В нем есть нечто волшебное. - Да, это цветы из моего сада. - Вы весьма необычная... садовница. Скажите, Хельга, разве Вам не говорили, что обряд на крови можно проводить только с обоюдного согласия? Женщина с удивлением взглянула на него. - Мне не у кого было спросить. В противном случае мы бы с Вами сейчас не разговаривали. - Тоже верно. В любом случае я Вам благодарен. И за цветы тоже. - Я бы хотела осмотреть Ваши раны. - Мои раны? Поверьте, я тоже имею некоторое отношение к врачеванию. В этом уже нет необходимости. - В таком случае, я удаляюсь. В дверях Хельга столкнулась со старостой. Она шепнула ему: - Он какой-то необычный. - Необычный. Что Вы имеете в виду госпожа Блуме? - Пока я не знаю. Но он очень необычный. Староста вошел в комнату, снял шляпу и представился: - Меня зовут Фельдрайн. Я здешний староста и дядя хозяйки дома, Марион. Как к Вам обращаться, молодой человек? Сидевший на кровати усмехнулся. - Зовите меня Айфриг, староста. Так Вы дядя Марион? Скажите, господин Фельдрайн, как я попал в этот дом, и почему ваша племянница даже ночью заматывает себе лицо платком? - Сюда Вы попали, потому что Марион нашла Вас на поле битвы у дороги полумертвого. Вот мы и привезли Вас сюда, так как она решила, что выходит Вас во что бы то ни стало. И, кажется, ей это удалось. Староста на несколько мгновений замолк и продолжил.