- А платок... Это ужасная и очень печальная история. Три года назад в доме моего брата ночью произошел пожар. Он успел вытолкнуть девушку в окно в тот момент, когда крыша рухнула, задев ее. Мой брат и мать девушки погибли. А Марион, она очень сильно обгорела, особенно лицо, волосы, всё погибло. С тех пор она никогда не снимает платок при других людях. Несчастная девушка с несчастной судьбой. Община отстроила ей дом, но не знаю, рада ли она этому. Во всяком случае, я стараюсь приглядывать за ней. В дверь забежал мальчишка. - Отец! На площадь приехали солдаты. Они ищут старосту. - Извините. Я вижу, что у Вас все хорошо, а я должен идти. Мужчина встал. У кровати лежала его одежда. Он оделся, потрогал с грустной улыбкой зашитые дырочки на груди. - О, нет, нет! Вам еще нельзя вставать! Ложитесь скорее обратно, я поменяю Вам повязку! - В этом нет необходимости! Но хорошо. Мужчина приподнял рубашку, Марион быстро смотала бинты и, ахнув, отступила. На груди уже не было никаких ран. Только рубцы. Девушка непонимающе смотрела на него. - Как, как это возможно? - Это чудо, которое произошло, благодаря, в частности и Вашим стараниям. Марион, нам надо поговорить. На городской площади староста с таким же непониманием смотрел на командира королевских гвардейцев. - Двенадцать золотых? Все недоимки и подать на год вперед. Как это возможно? - Идет война. Королевству требуются деньги. Сейчас всем надо потерпеть. Или Вы не хотите платить? - Нет. У нас просто нет... Подождите. Мы спасли королевского солдата. Я сейчас попрошу его прийти, он подтвердит... Это снизит сумму? - Да, есть королевский указ. Зовите. Его показания зафиксируют под присягой, и налог будет снижен. - Сынок, беги скорее снова к Марион, пускай приведет солдата. -Марион, Марион! Скорее приходите к отцу на площадь! Вас ждут! Солдат повернулся. - Дядя, что у вас нарисовано на амулете? - А, ты хочешь знать. Это дерево жизни, а это огонь смерти. - А что это значит? -Это значит, что у меня редкий дар, я могу и забирать, и отдавать. Сейчас мы придем, мальчик. На, это тебе. Пусть немного подождут. Айфриг повернулся к девушке. - Марион, сейчас ты снимешь платок. Ничего не бойся. В глазах девушки заблестели слезы, и она отчаянно закрутила головой. - Нет, я прошу Вас. Мужчина вздохнул, наклонил девушке голову и сам развязал и снял платок. Он бросил его на землю, а сам стоял и смотрел. Марион опустила лицо, на щеках заблестели влажные полоски. - Зачем Вы так. Это жестоко, жестоко. - Я вижу тебя, Марион. Я вижу тебя очень хорошо. Он сделал шаг вперед и прикоснулся кончиками пальцев к лицу девушки. Вот это ужасное мы прогоним, уберем. Оно не твое. А здесь, добавим. Он провел руками по ее голове пропуская сквозь пальцы отросшие огненно-рыжие волосы до середины спины. Теперь она смотрела на него огромными испуганными глазами. Милое лицо с рассыпавшимся морем веснушек. Настоящая Марион. Она прикоснулась к лицу ладошками, и ее взгляд заметался по комнате. - Увы. Я уже заметил. В твоем доме нет зеркал. - Есть еще нюанс. Я не хочу, чтобы ты предстала пред людьми в таком виде. Он коснулся амулета на груди, и по телу девушки пробежала волна. Через секунду она уже была одета в длинное зеленое платье с вышивкой по лифу и подолу в виде ярких красных и черных цветов. На ногах появились башмачки, которые она начала с удивлением разглядывать, приподняв подол платья. - Вот теперь можно идти. На площади офицер начал терять терпение. Наконец, все увидели, как мальчишка, что-то крепко сжимая в руке, стремглав бежит к отцу. - Они идут. Отец, смотри что он мне подарил! Мальчик раскрыл руку, и все увидели на ладони необыкновенный чудесный шарик, как будто хрустальный, он сверкал, излучал тысячи лучей света. Красный, зеленый, голубой, желтый. От этих лучей словно теплело на сердце. Офицер выпрямился в седле и положил руку на рукоять меча. - Вы уверены, что спасли именно солдата? - Идут! Идут! Староста увидел, как толпа стоящих жителей деревни расступается, пропуская идущую пару. Вслед им поднимался шепот, хор удивленных голосов. Когда они подошли поближе, у старосты отвисла челюсть. Марион! Это - Марион! Офицер вгляделся в амулет, висящий на груди Айфрига, взмахнул рукой и вскрикнул: - Внимание и повиновение! Все солдаты, вместе с ним соскочили с лошадей, опустились на одно колено и опустили головы. - Я, Хенрик Айфриг, член магического королевского совета, властью, предоставленной его величеством Королем, объявляю. Жители настоящего селения, за особые заслуги перед королевством, освобождаются от налогов в королевскую казну на три года. Все задолженности по податям аннулируются. Офицер, писарь отряда должен немедленно составить соответствующий документ, который я заверю собственной подписью. Один экземпляр должен быть передан старосте. - Второе. Марион! Я хочу, чтобы Ты стала моей женой. Но прежде чем ты дашь свой ответ, я должен предупредить тебя, что мой облик не совсем соответствует прожитым мною годам. Ты должна знать, может случиться, что срок, в течении которого я смогу быть твоим спутником в этой жизни, будет меньше, чем тебе бы хотелось. Кроме того, я крайне занятой человек и не смогу уделять тебе столько времени, столько ты, безусловно, заслуживаешь. Рыжая красавица удивленно смотрела на него, как будто не могла вникнуть в смысл сказанных слов. Потом она вздохнула и просто сказала. - Я согласна. Навсегда. - Хорошо. Офицер, пускай Ваш писарь составит соответствующий документ. Вы подпишите как представитель власти. Староста - приступайте. Господин Фельдрайн взял молодых за руки и произнес слова обряда. На площади стояла невероятная тишина, казалось, все затаили дыхание, не веря в происхождение. - Теперь поцелуйтесь. Писарь, поправляя сползшие на нос очки, подал на подпись брачное свидетельство. Потом поставил печать отряда, аккуратно свернул его и передал девушке. - Марион! Возьмите и это перо. Поверьте, я записал на бумагу множество историй, но сегодня именно это перо записало самую необычайную и волшебную из них. - Офицер! Я временно отменяю Ваше задание. Сопроводите нас с супругой до Кнайпхоффа и завтра вернетесь к своим обязанностям. Надеюсь, у Вас найдутся лошади. Хвост отряда уже давно исчез за поворотом дороги, а селяне молча стояли, пораженные невиданным, чудесным поворотом событий. На краю деревни, у своего садика, стола Хельга. Она теребила подол платья и время от времени повторяла: - Я же говорила, что он необычный! Необыкновенный!