«А Дракон-то зрит в корень, — неприязненно подумал господин Робер. Глядя на молодое лицо своего господина, на его по-юношески дерзкие глаза, он каждый раз обманывался, забывая, что Дракон — не человек, и что он пожил и повидал несравнимо больше, чем сам Робер, и уж о людях-то он точно знает в разы больше. — И эгоизм его, — с неприятным холодком отметил Робер, — не имеет ничего общего с капризами избалованных юношей. Он просто искренне считает, что все и всё кругом принадлежит ему».
— Поизощренней? — переспросил осторожно Робер. Дракон кивнул:
— Разумеется. Так что ты знаешь о них?
— Да ничего практически, — осторожно ответил Робер, и Дракон недовольно поморщился.
— Битый час толкуешь мне о каких-то пьяных дураках, — раздраженно произнес он, — а о семье из которой выбрали мне эту девицу, ничего не знаешь? А если это хитрый план? Если она нарочно подбирается ко мне поближе? Похоже, ты стареешь, Робер, теряешь свою проницательность. Не пора ли тебя заменить кем-то?
От этого несправедливого оскорбления Робер вспыхнул до корней волос, задохнулся от обиды. Дракон сыграл на его гордости, и Робер не смог молчать, попавшись тут же в эту немудреную ловушку.
— Ну а что вы хотите узнать? — напряженно проговорил Робер, стараясь сдерживаться, чтоб его голос не дрожал от обиды и страха потерять свое место. — Я знаю точно, что девица не замышляла ничего плохого — иначе б не посмел ее привести к вам.
— И из чего же ты сделал такие выводы? — небрежно проговорил Дракон, делая вид, что ни на грош не верит Роберу. Более того — он презрительно искривил губы, чуть обнажив острые клыки, чтобы показать высшую степень недоверия. — Что-то мне говорит, что ты сейчас, сию минуту придумал это, прикрывая свою оплошность.
Кровь отлила от лица господина Робера, тот стал бледнее стены и некоторое время стоял молча, разевая рот как вытащенная из воды рыба. Если раньше он твердо был уверен, что ни за что не расскажет Дракону истинную историю Хлои, то теперь слова сами лезли из него, словно признания у мученика под пытками. Дракон умел нажать на особо чувствительные точки в черной душе господина Робера, чтобы выколотить из него правду, и для этого ему вовсе не надо было прижигать его пятки раскалённым железом. Достаточно дать понять, что Робера отпихнут от кормушки — вот и все… Робер остро, как никогда, вдруг понял, что гоняясь за призрачной надеждой прибрать к рукам богатство Хлои, он может лишиться реального — своего положения и недурного жалования, которое он у Дракона получал.
— Девушка эта сирота, — слишком поспешно выпалил Робер, отирая мгновенно взмокший лоб белоснежным платком. — Отец ее, герцог Суиратонский, был очень богатым человеком и все свое состояние оставил дочери. Злые языки, — интимно понизив голос, продолжил он, — поговаривают, что герцог-то был отравлен, н-да… уж очень быстро он состарился в браке с этой… экономкой. Его экономка, вторая жена, оказалась женщиной ушлой и умудрилась устроить брак этой невинной, неискушенной девушки со своим сынком, который, вступив в права законного мужа, и разыграл эту сценку с похищением и выдал вам Хлою как подарок. Девица невинна; она не замышляет против вас ничего дурного — точнее, не замышляла, сговора не было!
Слушая эту торопливую горячечную речь, в каждом слове которой крылся страх. Дракон молча усмехался.
— Вот даже как, — протянул он задумчиво. — Обманута, предана… похищена, ограблена… Интересная у нее судьба. А что, наследство герцога Суиратонского уже промотано? Я не слышал, чтобы были какие-то огромные кутежи…
— Нет, господин Дракон, — ответил Робер уже спокойнее, обретая почву под ногами и поспешно кланяясь, чтобы скрыть облегчение, красноречиво выписавшееся на его лице. Дракон перенес свое внимание на ушлое семейство экономки, и как будто позабыл о персоне Робера и об его нерасторопности. — Я тоже прислушиваюсь к вестям из той стороны, но, как будто, все тихо. Наследство цело; даже если этот Мишель его тратит, то очень медленно и неумело. Не похож он на мота и кутилу. Единственное, о чем я слышал, — продолжил Робер, снова обмирая от страха, потому ч Дракон снова изобразил на своем лице недоверие, — так это о том, что госпожа экономка — простите, вдовствующая герцогиня! — купила большой шкаф.
— Шкаф?! — недоверчиво переспросил Дракон.
— Шкаф, ваша милость. Дорогой, большой, красного дерева.
— У герцогини что, мало шкафов?
Робер неопределенно пожал плечами.
— А молодой муж, так трагично потерявший — точнее, добровольно отдавший, — молодую супругу?