Кричать она давно перестала; да она и вздохнуть-то боялась, потому что каждый вздох, каждое произнесенное ею слово лишали ее сил и она, багровея от стыда, ощущала в воем теле толчки, мелкие, но чувствительные, от которых тело ее выгибалось само, против ее воли, наполняясь негой.
— Что это! — почти выкрикнула она, когда первые из шипов проникли в ее донельзя растянутое лоно и дрожь от муки, круто замешанной на невероятном наслаждении, пробежала по ее телу. — Что это такое!?
Крикнула — и застонала, не в силах сдерживаться, протяжно и жалко, дыша часто-часто, словно измученное животное в полуденную жару. Хлоя балансировала на грани боли и удовольствия, когда шипы постепенно, ряд за рядом, проникали в ее тело, массируя и растягивая ее чувствительно изнутри. Пульсация внутри нее усилилась, мягкими спазмами распространяясь по всему ее телу, и Хлоя уже почти выла, удерживая себя от того, чтобы тут же, к своему стыду, на глазах у чужих, незнакомых ей мужчин, не начать насаживаться на чёртов каменный член, чтобы унять разливающееся п ее телу дикое желание.
— Это живой камень, — угодливо подсказал Дракон, внимательно наблюдая за выражением ее лица. — Говорят, он ведет себя как тот предмет, чью форму ему придать. Это правда, интересно?
Хлоя, зажмурившись и стиснув зубы, была совсем не расположена вести научные беседы. Ее изумленный разум, существующий словно отдельно от ее корчащегося в наслаждении тела, что-то нашептал ей о том, что это правда, и если выточить из такого камня кошку, то можно будет ощутить вибрацию ее мурлыкания, положив руку на ее спинку…
Только из этого камня не кошка была выточена.
Головка каменного члена погрузилась в ее тело так глубоко, что с каждым вздохом Хлое чудилось, будто та движется внутри ее тела, вкрадчиво поглаживая бархатное упругое донышко, массируя его и крепко нажимая на самые чувствительные, самые глубинные точки, отчего у Хлои круги плыли перед глазами, и она яростно кусала губы, чтоб не раскричаться.
— Зачем это, — выдохнула Хлоя, в очередной раз пытаясь опереться, встать на ноги — и выкрикнула, припав грудью на стол извиваясь и корчась, потому что ей показалось, что огромный член с силой толкнулся в ее тело, заставив ее дрожать и поскуливать.
— Это затем, — произнес Дракон вкрадчиво, подступив ближе и осторожно поднимая лицо девушки за подбородок, — чтобы узнать, подходим ли мы друг другу. И, мне кажется, мы подходим?
Его большой палец медленно, почти нежно провел по ее раскрасневшимся, искусанным губам, скользнул внутрь ее рта, коснувшись языка. Девушка не могла даже противиться этому осторожному жесту; и когда он рывком разодрал на ней платье, обнажив ее грудь и по-хозяйски грубо ухватив ладонью приятную округлость, меж пальцев зажимая острые напряженные соски, Хлоя даже вспомнить не смогла о стыде, съедавшем ее совсем недавно. Она не двинулась, не шелохнулась, лишь ответила мучительным стоном, все так же судорожно стискивая скатерть побелевшими пальцами. Ее горячее дыхание шумно вырывалось из широко раскрытого ротика, она почти кричала, капли пота стекали по е напряженной, дрожащей шее, по извивающейся спине и поджимающемуся, вздрагивающему животу, но она даже не шевельнулась, когда руки Дракона тискали, мяли ее грудь, оглаживали бока, поглаживали обнаженный живот.
Она готова была упасть лицом на стол и умереть, но Дракон не позволял ей опустить голову, раз за разом поднимая к себе ее лицо и с интересом всматриваясь в ее подернутые дымкой страдания и невероятного, почти наркотического наслаждения глаза, и его узкие зрачки дрожали, то расширяясь до черного идеального круга, то сужаясь до тонкой, с волос, черной полоске на раскаленном золоте радужки.
Хлое казалось, что толчки в ее теле стали все чаще и крепче, каменный чертов член, казалось движется в ней все быстрее, растягивая ее и массируя изнутри, лаская каждой своей выпуклостью, наполняя все ее существо тяжелым и горячим удовольствием.