— Взял, черти его возьми, сам взял! — шептал господин Робер, мчась по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек. — Искалечил девицу! А я говорил, я говорил, что надо ее скрыть от Дракона, спрятать, не давать!..
Тот факт, что все эти правильные слова он говорил самому себе, не удерживал господина Робера от негодования и досады на неизвестно кого, виновного в таком чудовищном просчете.
Часы на Первой Вороновой башне пробили два — значит, сейчас повелителю подадут обед. Робер обычно на нем присутствовал — развлекал Дракона последними новостями, сплетнями, слухами, что там о нем говорят соседи. Каким-то тайным, практически мистическим образом господин Робер все эти вещи знал так хорошо, словно при каждом разговоре, тайном шепотке недоброжелателей присутствовал сам, и он не имел привычки лгать или выдумывать, сведения его были самыми точными. Потому Дракон доверял ему и прислушивался к его словам. А господин Робер, делясь с господином информацией, по выражению его лица определял, все ли благополучно, или Дракон чем-то недоволен.
Обычно, если что-то Дракона раздражало, все чувства были выписаны на его лице. Гибель наложницы, конечно, слабый повод для грусти, размышлял про себя господин Робер, но все же, может, Дракон хоть брови нахмурит? Или изволит бросить резкую фразу? Тогда можно будет осторожно поинтересоваться, а что его так расстроило…
Однако, вопреки ожиданиям Робера, Дракон был абсолютно спокоен, доволен и даже мурлыкал себе под нос какую-то песенку. Осторожно приближаясь к столу повелителя, Робер успел отметить, что тот даже не переоделся, оставшись в утреннем халате.
— Доброго дня, господин Дракон! — Робер почтительно поклонился, и Дракон милостиво дал ему понять, что тот может даже присесть за стол.
Однако, это странно. Очень хорошее настроение.
Робер, черный как головешка и гладкий, как отожравшийся ворон, осторожно ступил ближе и некоторое время наблюдал как Дракон с аппетитом ест, разгрызая крепкими зубами бараньи хрящики.
— Все ли благополучно, господин Дракон? — поинтересовался вкрадчиво Робер.
Дракон не ответил, только прорычал что-то, терзая мясо.
— Хлоя Суиратонская… полагаю… лекаря?
— Все хорошо с ней, — беспечно ответил Дракон, наливая себе вина. От напоминания о Хлое его настроение как будто еще больше улучшилось, он хищно и со вкусом слизнул красную каплю, стекающую по блестящему стеклу. Как завороженный, смотрел Робер на своего господина, в темных глазах которого играло бликами солнце, и его не покидало ощущение, что он находится в одной комнате с каким-то огромным, хищным зверем, который сыт и доволен, и едва ли не вылизывает свой мех с урчанием.
— Она не вернулась в общую комнату, — осторожно произнёс Робер. — Вероятно, ей стало плохо по дороге туда?..
— Она осталась в личной опочивальне и отсыпается, — так же беспечно ответил Дракон. От изумления у Робера пропал дар речи, тонкие брови удивленно взлетели вверх. Личная опочивальня?! Так сразу?.. — Отныне она будет жить там, а не в общей комнате с прочими… девушками. Завтра с утра велите приготовить ее снова.
— Но ваша милость, — изумленно пролепетал Робер, когда голос снова к нему вернулся. — Не слишком ли рискованно?.. Боюсь, девушка не перенесет…
Дракон на миг прекратил жевать и поднял на Робера тяжелый взгляд. Его глаза из карих снова стали золотыми, раскаленными, узкий зрачок в них гневно сузился. Тонкие ноздри Дракона гневно вздрогнули, и Робер не услышал, нет — кожей ощутил низкий, злобный рокот, который должен был означать высшую степень недовольства Дракона.
— Завтра, — отрезал Дракон, сверля Робера недобрым взглядом. — Я хочу ее завтра. Я итак проявляю просто небывалое терпение, но всему есть предел. Я хочу эту девушку завтра, и я возьму ее, даже если это будет ее последний раз. Но что-то мне подсказывает, что и завтра, и послезавтра с ней все будет отлично. Она не испытывает никаких неудобств и вполне может получать удовлетворение от мужчины.
Робер от золотого драконьего взгляда почувствовал, как его ноги становятся ватными и отказываются держать прямо его тощее тело. Липкий холодный пот выступил у него на висках, рубашка от него неприятно прилипла к спине, и Робер осторожно, одним пальцем, словно опасаясь неловким и чересчур резким жестом вызвать ярость повелителя, оттянул узкий, удушающий его ворот. В висках его стучала одна только мысль — потерял! Упустил! И ярость закипала в крови, такая жадная и лютая жадность, что кулаки против его воли сжимались до хруста, до боли. Чертова девчонка оказалась с секретом! Как она вынесла то, отчего иные сходят с ума?! Горные тролли и великаны, что ли, у нее в роду?! «Может получать удовлетворение от мужчины» — она получила, выходит?!