Суиратон!
Порт, куда стекаются товары со всего королевства, где можно найти любую диковинку, за бесценок купить настоящее, драгоценное чудо — это ли не лакомый кусок? За долгие годы службы Дракону господин Робер научился у своего господина трем вещам. И первая из них — золота много не бывает. А Суиратон с его вонючей гаванью, с его скрипучими кораблями и шумными рынками был просто золотым слитком, валяющимся на дороге.
Вторая вещь, которую господин Робер усвоил, дыша одним с Драконом воздухом — люди это куски мяса. Слишком нежные, слишком хрупкие, слишком слабые. Ими должен управлять кто-то, кто умнее и сильнее, чья шкура толще и крепче, и все, что этот сильный сделает, им только на пользу. А если во вред, значит, так угодно и выгодно сильнейшему. Люди должны терпеть; они существуют лишь затем, чтобы служить, и жалость тут неуместна.
И третья вещь, которую понял хитрый господин Робер, была в том, что в мешке с живым человеческим мясом, принадлежащем Дракону, всегда можно найти лакомый кусочек для себя, иногда самый жирный из всех.
«Эту девочку неплохо было бы заставить подписать на меня право управлять ее имуществом, — мгновенно сообразил господин Робер, вынимая из пухлых пальцев градоначальника дарственное письмо. — Стать ей лучшим другом… напуганные юные девушки охотно кидаются в объятья тех, кто их распахивает первым».
Юная герцогиня, безжалостно стиснутая узким корсетом, была такая красивая, такая юная и свежая, что напомнила Роберу сломанный цветок, безжалостно кинутый в пыль. Такая же хрупкая, слабая и беспомощная. Одно неловкое движение — и она будет раздавлена, изуродована, и умрет.
«Какая жалость, — холодно подумал Робер, рассматривая прелести девушки, ее нежную грудь, чуть заметно вздымающуюся в глубоком вырезе ее расшитого разноцветными шелками корсажа. — Может, спасти ее? Жениться, например? Всегда можно утаить от Дракона, кто и что ему дарил. Или убедить его, что подарок недостоин его, это даже проще и безопаснее».
— Ну, так что? — градоначальник, чьи невероятно широко раскрытые круглые глаза теперь сделали похожим его на филина, нетерпеливо потянул господина Робера за рукав, что было совсем уж невероятно. — Как поступим с госпожой герцогиней? Отпустим? И видите ли что. Я, конечно, позвал бы сюда всех этих важных господ, и судью, и даже из своего незавидного положения она могла бы негодяя вышвырнуть из дома прочь и лишить всего, но история такая некрасивая, что может как послужить примером другим негодяям, так и вызвать волну негодования в адрес Господина Дракона. Мол, сироток притесняет. Это очень плохо для его репутации, очень! Поэтому я оставил все как есть — до вашего решения. Так что скажете?
— Признаюсь, — произнес господин Робер смущенно, мастерски придавая себе этот невиннейший вид, — что я в замешательстве. Подарок Дракону — дело священное и святое… Да, дельце обтяпано великолепно, и даже, наверное, в чем-то незаконно, но если мы вернем госпожу герцогиню домой, ее муж может устроить скандал — а он так и сделает, спасая свою шкуру. Скажет, что подарил ее Дракону, а мы дар не приняли и распорядились им по своему усмотрению… что тогда?
Градоначальник шумно сглотнул. Его глаза сделались пустыми и скучными.
— Я не знаю, — сказал он честно.
— Вот и я не знаю, — пожал плечами Робер. — Но я озвучу эту ситуацию Господину Дракону, и разрешит ее только он, как законный владелец… эээ… девушки. Можете на меня положиться. Госпожа герцогиня будет доставлена к нему в безопасности, с максимальным комфортом и со всем уважением.
— А если он не отпустит ее? — затаив дыхание, произнес градоначальник.
— Тогда быть ей наложницей Господина Дракона, — торжественно ответил господин Робер, страшно сверкнув глазами.
Глава 4. Хлоя (+18)
Хлоя пришла в себя, был глубокий вечер. Скрипел, покачиваясь на волнах, корабль, на палубе которого стояли клетки с девушками, на ветру плескались флажки и громко хлопали крепкие полотнища парусов. На море спускался тихий вечер, тянуло холодом от потемневшей воды. У девушки невольно слезы навернулись на глаза, когда она поняла, что чуда не случилось, кошмар не обернулся тяжким ночным сном и не рассеялся с рассветом, никто ее не нашел, не спас, а корабль уносит ее в открытое море.