И вот мне показалось, или в голосе отца сейчас гордость прозвучала?
— А можно вопрос? — спрашиваю.
Папахен нахмурился. Девчонки-джошу побледнели.
Я вспомнила, что женщине вроде как не принято тут задавать вопросы. И тем не менее посмотрела на родителя так выразительно. Интересно, опять будет изображать из себя такого всего властного и блистательного или поучать меня примется?
Но, к моему удивлению, мне величественно кивнули.
— Спрашивай, — милостиво разрешили.
— А зачем тебе все это надо? — честно спросила о том, что больше всего интересовало. — Маскарад этот весь, с помещением меня в этот футляр и представлением неким драконам?
Папахен брови нахмурил, а я, пользуясь его молчанием, продолжила.
— Я же, как была тебе не нужна восемнадцать лет, так и дальше не понадоблюсь? Неужели нельзя было мою передачу или как там у вас это принято по-быстрому обстряпать и всего делов? Без вот этого вот апломба, суровый отец и покорная дочь, что характерно?
Отче меня таким взглядом смерил, что не по себе стало. Но отступать я не собиралась. Сам же спросить разрешил. А еще мне во все это почему-то не верилось. Вот не верилось и все тут. Ну не бывает так, чтобы студентку двадцать первого века как какую-то породистую кобылицу, словно на торгах какому-то драконьему клану отдавали. Вот не бывает, и все тут.
Отче молчал, но взгляда не отводил, смотрел. Причем вопросительно так, мол, это все? Или у меня еще что сказать, есть?
А у меня всегда найдется, что сказать.
— Если тебе все равно, что истинная пара у меня есть, — продолжаю я. — Из этого один вывод напрашивается: у тебя есть на примете, кому меня пристроить. Или я ошибаюсь? А раз так, то к чему это шоу?
Отец чуть нахмурился, словно думал, отвечать или нет. А потом проговорил:
— Море потому велико, что не пренебрегает мелкими речками.
Я стою, ресницами хлопаю.
— Это все? — спрашиваю. — Весь ответ? Спасибо.
— Это мудрость Водных драконов, — сказал отец. — Если я хочу противостоять врагу, я должен мыслить, как враг. Стать им.
— Стать своим врагом?
Я нахмурилась, подозревая, что отвечать мне не хотят, мудрствуя в ответ исключительно из вредности. И впервые мысль закралась, что моя собственная вредность, она у меня не просто так.
Отче же, внимательно глядя на меня, продолжал:
— Солнце не знает правых. Солнце не знает неправых. Солнце светит без цели кого-то согреть. Нашедший себя подобен солнцу.
— Ага, спасибо, — сказала я, кивая. — Очень поучительно. Пошли. Нас заждались твои драконы, поди.
Отец усмехнулся. Показалось, что ему нравится, что не трясусь и не падаю в обморок, а вполне себе храбрюсь даже. Как умею.
Ну а как мне реагировать, если по-человечески со мной общаться он не желает? Не очень-то и хотелось, значит. В конце концов, у каждого своя гордость.
— Водному дракарату никто не бросал вызов, дочь, — сказал Мичио Кинриу, верховный предводитель Огненного дракарата. — Слишком они многочисленны и сильны.
Отец выдержал театральную паузу.
— Предводитель, — говорю, причем глаза папахена при этом нехорошо сверкнули, зацепило, значит, что не отцом назвала. А я покер-фейс и ресничками хлопаю. — Ты же предводитель, а не драматург. Ты к чему это все?
Снисходительно усмехнулся. А взгляд при этом жесткий. Хищный. Почти жестокий.
— Увидев мою дочь на общем собрании в главном Святилище Огненного дракарата, каждый из сильнейших воинов кланов захочет получить ее.
— Ну и что? — спросила я. — И что, что каждый захочет? Получит-то в итоге один.
И перед глазами предстал некто блондинистый. И, боюсь, при этом какая-то глупая улыбка вылезла.
Отец новым взглядом на меня посмотрел. При этом в глазах его мелькнуло сочувствие.
— За честь сражаться за мою дочь в поединке сильнейших каждый клан обязан поддержать меня в противостоянии Водному дракарату, — наконец, снисходительно пояснили мне.
— А, вот оно как, — протянула я. — Так это фарс, значит. С самого начала и до конца. Фарс и политика. Что ж, пусть сражаются. Отчего бы мечами не помахать… или чем там у вас, у драконов, принято. Все равно и ты, и я знаем, что мой дракон выбрал истинную пару. И меня выбрали.
При этом, чувствую, щеки покраснели. А я себя как-то уверенней почувствовала.
Отец на меня посмотрел как-то странно, даже показалось, с жалостью, и ничего не ответил.
— Ты готова? — спросил он. — Или есть еще вопросы?
— Родительское напутствие будет? — спрашиваю, а сама злюсь.
— Сделай всё, что сможешь, — сказал отче. — А в остальном положись на судьбу. Ты, все что могла, сделала, дочь. Смирись. Чем раньше это случится, тем лучше.
— Смиренных дочерей надо было растить в этом мире, — ответила я, и, прежде, чем отец успел снова углубиться в пространственные рассуждения и мудрость, объявила. — Я готова. Кого ждем?
Я ожидала, что мы, как положено, выйдем через дверь, ну, не знаю, спустимся на лифте и пойдем… где там у них это Святилище главное находится? Вместо этого отец шагнул ко мне и взял за руку, как тогда, когда с драконами из другого мира в этот перемещались.
Отец сделал какой-то пас рукой и я часто заморгала, оттого, что голова закружилась.
Отец держал меня крепко, словно ожидал, что меня поведет в сторону.
А я открыла глаза, и пока моргала, временно ослепленная обрушившимся со всех сторон светом, чей-то голос объявил:
— Верховный предводитель Огненного дракарата Мичио Кинриу с дочерью Таши Кинриу.
Зрение вернулось и я еле сдержалась, чтобы не ахнуть.
Мы стояли на возвышении.
В месте, похожем на старинный амфитеатр. Под открытым небом, пронзительно-синим. И белое солнце в самом зените. А вокруг, на полукругом окружающих помост ступенях, стояли драконы. Со светлыми, темными, красными, коричневыми волосами. Коренастые и более вытянутые, разной комплекции и степени рельефности, но неизменно с выразительной мускулатурой, в искрящихся на солнце одеждах, распахнутых на груди, с четкими, словно нарочно выверенными линиями. С разными лицами и глазами, но одинаковыми взглядами. Хищными. Изучающими. Вожделеющими.
И эти вот взгляды, все устремлены на меня.
А еще они не толпой стояли, а на отдалении друг от друга, и я поняла, что это для того, чтобы взлетать было проще. И тут меня осенила догадка: должно быть, они будут биться в воздухе. И сама мысль об этом такая захватывающая и волнительная была, что я чуть было знакомое смуглое лицо не пропустила.
Кеншин заметил мой взгляд, улыбнулся, обнажив белые зубы, и кивнул. С таким же самоуверенным видом, словно только что расстались.
Я нашла взглядом Исама. И стоило увидеть его, как мир вокруг блондинистого привычно утратил очертания, а внутри ухнуло.
Исам тоже улыбнулся, ободряюще и кивнул. И на этот раз я сказала ему взглядом:
— Я в тебя верю.
Глава 4
Солнце нещадно палит, золотой футляр, что водрузили на мои хрупкие девичьи плечи, весит неизвестно сколько, драконы пялятся в открытую, а у папахена на морде лица такая победная ухмылочка. Увидел, значит, какая на меня реакция у сильнейших драконов кланов, то бишь, женихов, и просиял!
Только вот забыл, что у меня на свою жизнь свои же планы. И с ролью породистой кобылиц в одном из местных гаремов планы эти ну никак не связаны!
— Здесь сильнейшие кланов, — сказал мне папахен, не поворачивая головы. — И каждый из них жаждет получить дочь дракона. С такой поддержкой Водный дракарат не устоит против нас, дочь.
При этих словах папахен руку правую поднял, видимо в приветственном жесте и амфитеатр потряс громогласный рев. На приветствие папика ответили все, все эти разноцветные драконы в сияющих одеждах, и орали еще при этом что-то, глотки-то луженые…