— Вот уж не знала, что ты в душе террорист и поджигатель войны, — проворчала Аня. — От Ваньки можно чего хочешь ожидать, а от тебя…
Ваня покосился на девушку. Лицо её было совершенно серьезным. Похоже, несчастья последних двух суток окончательно задавили в ней чувство юмора. А Ваня со своим пока не расставался:
— Да уж, — сказал он, — учитывая, что население Китая растёт сумасшедшими темпами, такое «оружие» будет с каждым годом всё актуальнее. Кстати, Ань, сколько народу живёт сейчас в Китае? Ты случайно не знаешь?
— Больше четырёхсот миллионов человек, — буркнула девушка. — Побольше, чем в Европе и Северной Америке вместе взятых.
— Ого! — присвистнул Ваня.
— И заметьте, — добавил Саша, — китайцы необычайно законопослушны. Если прикажут прыгать, они прыгнут без возражений, не вдаваясь в дискуссии, как русская интеллигенция.
Ваня вдруг обратил внимание, что Анюта идёт и всё время оглядывается.
— Что ты крутишь головой, как сова? — подколол он девушку её же любимой фразой.
— Мне кажется, за нами следят, — прошептала она, хотя шептать на шумной улице было совсем не обязательно — тут хоть надорвись в крике, никто тебя не подслушает.
— Тогда тем более не стоит так часто оборачиваться, — рассудил Ваня.
— Я просто хочу убедиться, что уже видела вчера этого китайца, — объяснила Аня. — Трудно сказать наверняка — столько лиц мелькает! Но интуиция мне подсказывает: это слежка.
— И почему твоя интуиция не подсказала тебе вчера, что указ похитят? — грустно улыбнулся Ваня. — Спрятала бы хоть под подушку…
— Моя интуиция спала вместе со мной, — огрызнулась Аня. — Ей тоже иногда отдыхать нужно.
— Интуиция, к твоему сведению, никогда не спит, — назидательно произнёс Ваня. — Ведь это наше подсознание. Оно работает всегда.
— Ты мне голову не дури: «сознание», «подсознание»! Говоришь красивые слова, а сам, наверное, не понимаешь, что это такое. Психолог-самоучка! То у него медитация, то бетонным столбом себя представляет… Вот представь себя хорошенько и молчи, как столб.
— Зря ты так, — обиделся Ваня. — Если я о чём-то говорю, значит понимаю. Твой разум — это сознание. Разум — своего рода цензор, который нас контролирует, опираясь на привычную логику. А подсознание — это и есть интуиция, предчувствие. Если угодно, знание без понимания. Могу привести пример. Идёшь по сосновому лесу, кругом пахнет хвоей, хрустят сухие ветки, где-то кукушка кукует, красиво так, тихо, благостно. Вдруг ты увидела белку. Она прыгает с ветки на ветку. Ты останавливаешься около высокой сосны, поднимаешь голову вверх и ищешь глазами зверушку. И тут тебе на голову падает тяжеленная сухая ветка…
— И убивает наповал, — мрачно завершила девушка. — А в сознании перед смертью проносится: «Эх, дура я, дура, зачем под ёлкой остановилась?!»
Ребята невольно рассмеялись, радуясь, что чувство юмора у Ани всё-таки сохранилось, хоть и несколько черноватое.
— Ну, во-первых, не под ёлкой, а под сосной, — поправил Ваня, отсмеявшись. — Ты слушаешь невнимательно. А, во-вторых, я же ещё ничего не объяснил. В любой ситуации сознание способно распознать и запомнить только самый сильный сигнал. В данном примере: «Не стой под сосной, это опасно, может упасть ветка». А в подсознании сохраняются и все остальные сигналы, связанные с падением ветки. И то, что в это время пела кукушка, и то, что пахло хвоей, и ветки хрустели под ногами… Подсознание запоминает всё. В результате: для сознания — будь осторожен, подходя к сосне; для подсознания — опасайся деревьев, и хруста веток, и голоса кукушки, и запаха хвои… Понимаете разницу?
— Ну, и что? — спросила Аня.
— А вот что. Проходит много лет, ведь речь не идёт о смертном случае, и упавшая ветка благополучно забыта. Ты опять гуляешь по лесу, причём, по совершенно другому. Послышалось далёкое «ку-ку», пахнуло хвоей, хрустнули ветки… И тебя охватывает беспричинное волнение. В чём дело? Сознание начинает подавлять тревогу: чего бояться? Тишь да гладь кругом. Но интуиция даёт сигнал — предчувствие беды. Подсознание всё помнит и боится! «Нечего бояться, — повторяет сознание и начинает перетолковывать предчувствие по-своему, опираясь на логику. — Наверно, от избытка свежего воздуха разболелась голова. Или просто устала». И мы заставляем интуицию умолкнуть, «гасим» её: «Всё это ерунда. Где тут опасность?»
— Забавно, — сказал Саша.
— Можно и другие примеры привести. Ты разговариваешь с неприятным тебе человеком и подсознательно запоминаешь его мимику, жесты, тембр голоса. И если, вдруг, в ком-то из знакомых подсознание отметит один из этих признаков, человек покажется неприятным без всяких видимых причин.
— Ну, хорошо, а как же случаи предчувствия, когда людям удавалось избежать катастрофы? — наконец, и Аня увлеклась темой. — Они вдруг отказались лететь на самолёте или не сели на «Титаник» — были же такие. Где они могли получить подсказку? Из каких ячеек памяти сумели выудить нужные признаки?
— Сложный вопрос, — ответил Ваня. — Но ответ на него, наверняка, есть. Помните, мы читали дневник генетика? Там было про «спящие гены», которые отвечают не за строение клетки, а несут информацию о прошлых жизнях. Скорее всего, именно в прошлых жизнях тех людей и были аналогичные ситуации…
— Ну да, — включился Саша, — например брат моего дедушки был потенциальным пассажиром суперлайнера «Максим Горький», разбившегося в тридцатые годы. Попасть на тот рейс было очень почётно, но он забыл включить будильник и проспал свою смерть. Очевидно, в свою первую авиакатастрофу, — с каменным лицом добавил Саша, — дядька угодил в прошлой жизни, где-нибудь в Древнем Египте.
— А вот зря смеёшься, — миролюбиво улыбнулся Ваня и тут же придумал ответ: — Может, он был изобретателем, придумал какие-нибудь крылья из папируса и сильно покалечился, пытаясь взлететь.
— Красивая гипотеза! — оценила Анюта.
— А так и получается! — оживился Ваня. — В прошлой жизни происходило что-то, чисто внешне похожее: корабль, море, птицы в небе… И, вообще, многие философы, признающие реинкарнацию, то есть переселение душ, уверены, что человек, рождаясь вновь, всякий раз проживает похожую жизнь. Каждому дано пройти некие испытания. Не сумел с первого раза — в следующей жизни всё повторится заново, но уже приобретён опыт, которым можно воспользоваться, если слушать своё подсознание — ведь только там хранится память о событиях прошлых жизней.
— Между прочим, — решил добавить Саша. — Всё это хорошо известно медицине. Есть много разных фобий: клаустрофобия — боязнь замкнутого пространства, страх высоты, гидрофобия, то есть боязнь воды и так далее. Для борьбы с ними психиатры частенько пользуются гипнозом. Вводят пациента в транс, то есть отключают сознание. И начинает работать подсознание. Тут и выясняется, что причины скрыты в далеком детстве, о событиях и впечатлениях которого пациент благополучно забыл. И бывают случаи, когда человек так глубоко уходит в себя, что вспоминает уже прошлую жизнь. К примеру, он там утонул, вот и боится теперь воды. Или страдает клаустрофобией, так как был живьём замурован в стену или закопан в могилу.
— А казнённый в бочке с известью терпеть не может свежепобелённых потолков, — чувство юмора у Ани оставалось весьма своеобразным.
— Далась тебе эта бочка! — удивился Ваня. — По-моему у них тут есть казни и пострашнее.
— Да не в казнях дело, — объяснила Анюта. — Просто мне не нравится такая примитивная логика. Может, оно всё так есть. Но хочется думать, что это не закодированное подсознание, а мой собственный ангел-хранитель, он-то и подсказывает, как жить, он и бережёт от опасностей. Могу я в это верить?
Ваня ответить не успел. Совсем рядом раздались уже знакомые ребятам гортанные крики: «Тай тоу!» и «Цзе гуан!».