— Какого-то большого человека в паланкине везут, — предупредила Аня.
Все прижались к стенам. Мимо двигалась целая процессия: восемь носильщиков с роскошным паланкином и впереди — слуга с гонгом, который время от времени ударял в него и кричал, оповещая толпу о своём приближении.
— Нет, это не мандарин, то бишь, комендант города, — сказала Аня. — У мандарина процессия пошикарнее. Впереди, кроме человека с гонгом, шли бы ещё глашатаи и куча охранников с цепями и кнутами. А здесь всего два охранника, да какие-то женщины-служанки. Это просто какой-нибудь крупный чиновник.
Паланкин поравнялся с ребятами, и под атласным, расшитым цветами балдахином они увидели не чиновника, а женщину, сидевшую спокойно и надменно, как статуя. Её кукольное лицо было так сильно напудрено и нарумянено, что казалось это и не лицо вовсе, а маска. Чёрные блестящие волосы — уложены в замысловатую причёску и украшены белыми цветами, то ли настоящими, то ли очень искусно сделанными. А неподвижные, будто стеклянные глаза, казалось, не видели ничего вокруг.
— Мумия какая-то, — недовольно буркнул Ваня.
— Здесь так принято, — объяснила Аня. — Знатные люди должны держать себя с достоинством и надменностью.
— Постойте! — вдруг сказал Ваня. — Они остановились вон у того особнячка. Давайте посмотрим, как мумия будет слезать с паланкина.
— И охота тебе тратить на это время? — спросила Аня.
— Охота. Интересно же! Где ещё увидишь, как мумия оживает?
Саша усмехнулся, Аня только плечами пожала, а Ваня заторопился к паланкину. Совсем близко стоять было опасно. Охранникам это не понравилось бы.
Носильщики опустили свою ношу, и две служанки тут же подбежали помогать хозяйке — подхватили её, как пушинку и аккуратно поставили на землю. Знатная дама постояла немного, отдавая распоряжения слугам, а потом как-то очень неуверенно пошла, семеня маленькими ножками и покачиваясь из стороны в сторону. Служанки заботливо поддерживали её с двух сторон, словно боялись, что она упадёт. В общем, видно было, что без их помощи дама не сможет нормально передвигаться.
— Что это с ней? — удивился Ваня. — Совсем больная тётенька.
— Нет, она абсолютно здорова, — грустно улыбнулась Аня. — Если не считать, что специально изуродовала себя ради красоты.
— Ты имеешь ввиду этот древний обычай… — стал вспоминать Саша.
— Ну да. Я говорю об идеале китайской красоты. Здесь любая знатная дама идёт и качается, как тростинка. А как ещё ходить на этих малюсеньких ножках? Да вы взгляните на её ступни. По-моему, это ужасно, — скривилась Аня.
— Да, — присмотрелся Саша. — Размер ноги просто детский. И форма ступни какая-то странная. Как она вообще ходит? Не понимаю.
— Такая ножка называется «золотой лотос». Абсурдный идеал женщины-китаянки — быть не в состоянии твёрдо стоять на ногах и падать буквально при дуновении ветерка из-за маленьких ступней. И форму ножка должна иметь дугообразную, как цветок лотоса или как молодой месяц. Чтобы получить такую ступню, девочкам в шести-семилетнем возрасте подгибают к подошве все пальцы на ногах, кроме большого, и туго перебинтовывают. Девочки всё время носят эти бинты, лишь изредка меняя повязки. Процедура жутко болезненная, они не то что ходить — они спать нормально не могут. Боли просто невыносимые! Не случайно у китайцев есть поговорка: «Красота требует страданий». В итоге, нога перестаёт расти, неестественно изгибается, четыре пальца, прижатых к ступне, атрофируются, становятся совершенно плоскими. Если разбинтовать такую ногу, вид её просто ужасен: кожа красная, морщинистая, к искривлённой стопе лепятся плоские, безжизненные отростки.
— Бр-р-р! — поёжился Саша. — И зачем это нужно?
— Я же говорю, для красоты, — ответила Аня. — Без этого китайская женщина не сможет удачно выйти замуж.
— И что, все женщины вот так над собой издеваются? — спросил Ваня.
— Нет, конечно. Маньчжуры, например, вообще ничего подобного со своими девочками не проделывают, понимают, что для здоровья это вредно. Однажды маньчжурский император даже выпустил указ о запрете бинтования ног, но… бесполезно. Китайские женщины так и продолжают уродовать свои ноги. Правда, бедные не делают этого, так как работают наравне с мужчинами, например, в поле. «Золотой лотос» — привилегия знатных китаянок. И если китайские мамаши достаточно усердно добиваются «идеальной красоты» своих дочерей, девочки, вырастая, совсем не могут ходить самостоятельно — их носят на руках служанки.
— Конец XIX века, а тут дикость какая-то! — не переставал удивляться Саша. — Уж лучше нос прокалывать, как это делают папуасы.
— А также россияне, немцы, французы и прочие весьма цивилизованные поклонники пирсинга в XXI веке, — добавил Ваня.
— Так я и говорю — лучше, — не спорил Саша. — А эту жуть кто мог придумать?
— Мода на «золотой лотос» существует очень и очень давно. Могу рассказать легенду на этот счёт, — предложила Аня.
Они уже шли дальше по улице. Знатная китаянка давно скрылась в своём доме.
— Говорят, у императора династии Тан была наложница по имени Яо Нян. Император повелел у себя во дворце сделать из золота лотос высотой больше полутора метров. Внутри цветок выложили нефритом и украсили драгоценными камнями. А Яо Нян император приказал туго забинтовать ступни, чтобы они напоминали молодой месяц, и в таком виде танцевать перед ним внутри цветка. Танцующая наложница была настолько легка, грациозна восхитительна, что, казалось, она порхает по лепесткам лотоса. Рассказывают, что с того времени и началось бинтование ног. Все мужчины хотели видеть своих жён с ножками, как у Яо Нян в виде молодого месяца. Так название и возникло — «золотой лотос».
— Хорошо хоть маньчжуры не переняли этого варварского обычая, — сказал Ваня. — Может, запретят, наконец, и для китайцев тоже?
Аня только плечами пожала.
Да, именно Цыси в последние годы своего правления издаст указ о запрещении бинтования ног — для всех. Не потому что вдруг станет хорошей и правильной — просто время такое наступало, Цыси вынуждена была идти на уступки реформаторам, и, разумеется, долгий период её правления был отмечен не только кошмарами мракобесия, но и серьезными шагами по пути прогресса. Например, первый университет в Пекине открылся тоже при Цыси. Но Аня могла это знать только из книг, прочитанных на русском языке — её предшественница Чжень последних лет правления Цыси не застала. Да и так уж ли это важно? Ведь никакие благородные начинания не искупят тех страшных жестокостей, что совершала эта женщина в течение десятилетий.
— Я этих китайцев вообще не понимаю, — ворчал Ваня. — Законы — суровейшие, еда…, — он запнулся, — специфическая, идеал красоты, мягко говоря, варварский.
— А религия? — подхватил Саша, — Настолько всё непривычно!
— Разумеется, — согласилась Аня. — Просто во всём надо разбираться. В Китае три основных религии: конфуцианство, даосизм и буддизм.
— Извини, — перебил Саша, — я вспомнил одну историю. Американский психолог встречался с тибетским гуру и попросил изложить суть буддийского учения в нескольких фразах, а лучше в одной. «Я могу это сделать, — ответил тот, — но чтобы понять сказанное мною, вам потребуется много лет». «Всё равно скажите», — настаивал психолог. «Пожалуйста, — согласился учитель. — Суть в том, что вас реально не существует».
Аня и Ваня невольно остановились и внимательно посмотрели на Сашу, очевидно, хотели удостовериться, что он всё-таки существует.
— Интересная мысль, — проговорила Аня.
— Мысль интересная, — откликнулся Ваня с неясной интонацией. — Для нас с вами сейчас это особенно актуально: вроде мы есть, а вроде и нет нас — случайные, временные гости из другой эпохи.
— Это точно, — кивнула Аня. — Но, всё-таки, Саш, что он имел ввиду: «Нас реально не существует»?
— Я, вообще-то, не буддист, однако попробую изложить свою точку зрения. Практически во всех религиозных учениях присутствует мысль о первичности сознания, а не материи. Например, в индуизме есть Брахма, который сотворил мир из самого себя усилием воли. И в особом психологическом состоянии — «майя» — нам только кажется, что мир реален. На самом деле всё это — иллюзия. Смысл жизни каждого индуиста — освободиться от этих чар. А буддизм вырос из индуизма. И буддисты также утверждают, что мир — это не реальность, а наше воображение, причём воображение постоянно меняющееся. Страдание, например, возникает только из желания удержать то, что кажется нам реальностью. Поэтому цель буддиста — забыть про иллюзорный мир и уйти в небытие, в нирвану.