Желание лечь и хоть немного поспать мешалось со страхом перед неизбежным. Перед неизвестным ещё собратом.
Вдруг он не вернется этой ночью? Нордан упоминал, что Дрэйк много работает.
Свет, возникший под дверью в гостиную, обрушился на меня ливнем с безоблачного неба. А я не слышала ни стука двери в коридор, ни шагов. Нордан оставил на столике в гостиной записку – заметил ли её хозяин апартаментов?
Руки стиснули одеяло.
Надо всего лишь перетерпеть, как терпела прежде обыски, осмотры и проверки. Будет больно, но боль не так пугала, как страшил незнакомый мужчина и жизнь после.
Смогу ли я жить без сияния Серебряной?
Одна створка открылась, впуская в спальню полосу света и перечеркнувшую её тень. Следом вошел мужчина с бумажкой в руке. Сделал несколько шагов и замер, рассматривая меня удивленно, недоверчиво.
Я должна сказать то, что велел Нордан, что-то про подарок и что я полностью к услугам господина, однако не могу выдавить ни звука. Горло перехватило, и я поняла вдруг, что дрожу.
– Значит, он не пошутил, – произнес наконец мужчина и приблизился к кровати.
Включил светильник на столике, сел на край постели и протянул ко мне руку. Я инстинктивно отодвинулась вплотную к подушкам, прижала одеяло к груди.
– Тише. Не бойся, – он говорил негромко, спокойно, уверенно. – Я ничего тебе не сделаю. Просто повернись так, чтобы я мог увидеть твоё плечо. Левое.
Повернулась осторожно, вполоборота, убрала волосы со спины, продолжая наблюдать за мужчиной. Он лишь окинул узор быстрым взглядом, нахмурился.
– Действительно клеймо успел поставить. Молодец какой, – в голосе прозвучало неодобрение. – Как тебя зовут?
– Сая, – ответила я тихо.
– Из Феоссии?
– Да.
– Мне, полагаю, уже нет нужды представляться. – Мужчина поднялся.
Я села ровно, не зная, что делать дальше. Уже знакомый аромат усилился, окутывая пространство незримым облаком.
Сандал.
Тепло летнего дня. Не знойного полдня, но свежего солнечного утра, когда едва-едва показавшиеся из-за горизонта лучи согревают прохладный с ночи воздух.
– Вы Дрэйк… господин, – добавила я.
Я должна быть почтительной. Милой. Готовой угодить. Мало кто любит непокорных рабов, без конца твердил нам Шадор.
И Нордан хочет от меня того же.
– Не надо называть меня господином, – возразил мужчина.
Насколько я могу судить с кровати, Дрэйк примерно одного роста с Норданом, но шире в плечах. Короткие волосы темнее и в неверном сиянии светильника кажутся чёрными. В карих глазах вспыхивали и мгновенно таяли рыжие искры, словно отблеск неведомого, ускользающего пламени. Привлекательное, располагающее к себе лицо зрелого мужчины, каким обычно юные девушки наделяют своих воображаемых героев в наивных девичьих грёзах. Чёрные брюки, жилет и белая рубашка – верхняя одежда, должно быть, осталась в гостиной.
– Давно Нордан тебя… – мужчина запнулся, вновь оглядел меня, пристально, с тщательно скрываемым удивлением, – купил?
– Сегодня.
– Ясно.
Быть может, следует повторить то, что сказал Нордан? Выказать готовность сделать всё, что хозяин потребует?
Дрэйк усталым жестом провел по своим волосам, взъерошив темные пряди.
– Уже поздно, у меня был длинный и тяжелый день, и у тебя, уверен, не лучше. Поэтому разбираться будем утром. Оставайся здесь и спи спокойно. – Мужчина выключил светильник, направился к открытой двери.
Уходит?
– А… а вы? – вырвалось у меня.
Остановился на полпути, обернулся. Слегка приподнятая бровь, вопрос в глазах.
– Я… я хотела сказать, что вы… вы не будете… спать… здесь? – с каждым новым словом мой голос звучал всё тише. Не верю, что я действительно спрашиваю, где Дрэйк намерен провести остаток ночи.
Разве мне не всё равно?
– В доме полно гостевых спален.
Всё равно. Этой ночью меня пощадили, исполнение приговора откладывается. Пусть это лишь жалкая отсрочка неизбежного, но я рада и такой малости. Только даритель ожидает иного и неизвестно, что последует утром за невыполнение приказа.