— Фу-у-у, — сморщила я носик. — Скорей бы ты уже с ним связался.
Молча хмыкнув, Марс вышел и оставил меня наедине с собственным ужасом.
Боже, он что, серьезно? Чую, меня ждет полный пипец. И от ужаса меня не отвлекает даже широченная улыбка вернувшегося Ранчо. Разворачивая бумажный сверток, он убеждал меня, что мой новый наряд просто изумителен, а я, таращаясь в одну точку, думала лишь о том, сколько дней, часов, мгновений я еще могу чувствовать себя госпожой.
— Ранчо?
— М-м-м? — он отвлекся от одежды.
Я грустно улыбнулась, протянула к нему руку и жалобно прошептала:
— Ты меня любишь?
Глава 13
— Как иначе-то, бриллиант моего сердца? — усмехнулся этот обаятельный поганец, приложив для картинки руку к груди, — люблю, еще как люблю.
— Я серьезно тебя спрашиваю, Ранчо!
— Если учесть, что любовь — это мощный выброс гормонов, занозка, то я тебя серьезно люблю. Прямо ощущаю, как приливают гормоны при виде тебя каждый раз.
С этим существом говорить серьезно, похоже, было бесполезной затеей. Я задумчиво продолжила сверлить точку в бежевых обоях.
— Занозка, ты наряд-то примеришь?
— А, — я, сделав над собой усилие, отвлеклась от печальных мыслей и перевела взгляд на Ранчо, а потом почувствовала, как у меня отпадает челюсть.
Матерь божья, это что за трансвеститский наряд? Такие я видела только по телевизору. Там передавали фестиваль на одной из далеких планет.
Этот кусок ткани переливался, будто его окунули в ведро с блестками разных цветов, сиял, заставляя испытывать только одно чувство, и оно было далеким от восторга. У меня просто заломило виски и заболели глаза.
— Это что? — поинтересовалась скептически я.
— Это тебе, занозка, — улыбаясь во все белые тридцать два, произнес Ранчо, — купил у самых знаменитых дизайнеров планеты.
— И как этот наряд назывался? «Счастье эпилептика»? «Момент Большого взрыва»?
— Занозка, — Ранчо опускает наряд и морщится, — ты слишком быстро становишься привередой. Если не наденешь это — будь уверена, Марс выпустит тебя в одних трусиках на праздник. Или без них.
— На какой еще праздник?!
— О, ты не в курсе? У Марса завтра днюха. Припрется куча гостей, и у нас будет просто куча работы. Будет куча пьяных толстосумов, проигрывающих целые состояния, потому что алкоголь будет литься рекой. Оргии в вип-комнатах, облапанные официантки…в общем, весело.
Охренеть как весело.
— Не идти можно на этот праздник? Всегда ненавидела дни рождения.
— Конечно, Лиса. Можешь запереться в комнатке с книжечкой, пить лимонад и слушать Депеш Мод, мой прелестный социофоб… — он поймал мой обрадованный взгляд и огорошил меня ехидной усмешкой, — блять, занозка, ясен хрен, что нет. Ты теперь пашешь на Марса, а не прохлаждаешься. Уж прости. А теперь пошли-ка казино убирать. Уже вечер.
Закончив, Ранчо просто пихнул мне платье, и схватив за руку, потащил обратно, туда, где доигрывали последние работяги свои последние гроши. То и дело я слышала мат и стук кулаков по столу, когда очередной игрок оставлял всю свою зарплату Марсу. Они потихоньку расходились. И без народа казино выглядело по-другому: под столами неожиданно стали заметны следы от ботинок, грязь и фантики. Без запаха выпивки и одеколона пахло полными окурков пепельницами. И даже девочки сбрасывали с себя маски улыбчивых феечек, уголки губ стекали вниз, на лбу появлялись морщины и теперь они больше смахивали на продавщиц из ларьков.
Ранчо, кинув мне сверток из мусорных пакетов, сам вооружился тряпкой, и, подмигнув, удалился драить столы.
Я оторвала один из пакетов и принялась опустошать пепельницы и подбирать с пола фантики, раздумывая. Эта жизнь не сильно хуже моей прошлой. Не сказала бы, что мыть посуду легче — оплата никакая, руки всегда в трещинах и язвочках от моющих средств, и целый день видишь только хмурые и усталые лица товарок по несчастью.
Тут хотя бы кормили неплохо. Я бросила быстрый взгляд в сторону кухни, за прозрачным стеклом которой доедали остатки от сегодняшних блюд девочки и повара. Мне, правда, есть не хотелось, после сегодняшних потрясений.
Когда спину уже начало ломить от ползанья под столами, меня остановил Ранчо, подняв за локоть.
— Харэ. Сейчас девчата остальное подберут и пылесосом пройдутся. Иди-ка ты ко мне в комнату и отоспись. Как новичку тебе послабление, — хмыкнул он, — ладно, шучу. Это потому что ты моя, занозка.
— А ты?
— А у меня еще есть работа, — тоскливо протянул парень, бросая взгляд на часы, — буду считать доход. Приду под утро. Сегодня без зажигательного траха, занозка.