Она медленно двигалась к концу моста. Да Гама смотрел, пока ее тень не исчезла, и продолжал смотреть, пока первые розовые лучи рассвета не появились над горизонтом и река заблестела. Он повернулся и увидел, как луна садится за древним храмом рядом с водопадом. Кружащиеся туманы то казались серебристыми в лунном свете, то становились золотыми от солнца и бесконечно витали над грохочущей пустотой.
Был почти полдень, когда Шахджи разбудил Да Гаму.
— Вставай, солдат. Тебя требует царица. Кроме того, нужно сворачивать шатры. Мы снимаемся с места после аудиенции.
Да Гама закряхтел, но встал. Для него была приготовлена новая одежда — джама Шахджи. Он быстро оделся.
— Вы возвращаетесь в Биджапур, генерал?
— Нет, на несколько дней поеду в Бельгаум. А ты?
— Не представляю.
Да Гама теребил край длинной одежды из рыжевато-коричневого шелка.
— Может быть, вы окажете мне еще одну услугу, господин? Я должен передать сообщение леди Читре.
Он рассказал Шахджи, что Майя узнала о Наследнике.
У Шахджи округлились глаза.
— Это правда?
— Она никогда не врала мне, генерал.
Шахджи явно нервничал и переводил взгляд из одной точки в другую, словно оценивая предстоящее сражение.
— Деога, если она права… Это может быть ключ для меня.
Да Гама обвязал широкий коричневый пояс вокруг талии.
— Вероятно, я чего-то не понял, — признался он.
Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму.
— Сомневаюсь. Я думаю, ты точно знаешь, что означает это известие. Я не понимаю, зачем тебе притворяться. Эти сведения дают мне власть, чтобы разобраться с Виспером и Братством.
Да Гама поклонился, поставленный в тупик, и снова Шахджи внимательно всмотрелся в его лицо в поисках знака, что фаранг понял значение его слов.
— Вдова султана восхитилась твоей проницательностью и ловкостью, Деога. И я ими тоже восхищаюсь.
— Не принимайте мое незнание за ум, генерал, — ответил Да Гама.
Снаружи слуги поспешно грузили большие шатры на множество повозок, запряженных волами.
— Мой шатер разберут последним. Это из-за тебя, Деога. Я подумал, что тебе нужно отдохнуть.
Несмотря на насмешливую улыбку Шахджи, Да Гама опустил голову в знак благодарности за оказанную милость.
Придворные поспешно двигались к Летучему дворцу. Рядом погонщики слонов руководили надеванием упряжей на огромных животных. Крупные мужчины привязывали толстые веревки, на которых поднимается дворец, к массивным железным кольцам в углах сооружения.
— Желания вдовы султана меняются, как ветер, — пояснил Шахджи. — На рассвете она приказала, чтобы лагерь возвращался в Биджапур. С тех пор все бегают в суматохе. Потребуется немало усилий, чтобы добраться до ворот при свете дня.
Да Гама бросил взгляд на другую сторону реки. Муслиновые занавеси исчезли, в гареме остался только один шатер. Несколько человек стояли у моста.
— Мост снимут последним. Царица всегда перед отъездом смотрит на водопад и бросает розы в реку в память о султане, — объяснил Шахджи, когда они по ступеням поднимались во дворец.
В зале для аудиенций собралось множество придворных, гораздо больше, чем вчера. Они стояли маленькими группками, ожидая прибытия царицы. Вали-хан уже находился за серебряным ограждением и разговаривал с несколькими улыбающимися мужчинами.
— Видишь: все здесь. Когда убирают шатры, пойти некуда. Как я предполагаю, ты хочешь присоединиться к тем людям? — спросил Шахджи, кивая на группу мужчин в другой части помещения.
Среди них находился Виспер, который поглаживал длинный подбородок и с самым серьезным видом разговаривал с Джеральдо. Одежду фаранга наконец привели в порядок. Да Гама увидел и Слиппера.
— Я предпочту остаться с вами, господин, если это удобно.
— Я рад, мой дорогой друг, — ответил Шахджи.
Они тронулись к месту, которое, похоже, предпочитал Шахджи, — рядом с правым углом возвышения, где Вали-хан бил об пол посохом с серебряным наконечником, положенным великому визирю. Посох стукнул один, два, три раза. Звук эхом прокатывался по залу. Его усиливала и пустота под возвышением. Разговоры прекратились, мужчины поправили одежду и тюрбаны. Виспер поспешил на отведенную ему ступень возвышения, как раз когда вплыла царица.
Как и раньше, на ней было столько одежды, что саму ее рассмотреть не представлялось возможности. Они сменила цвет наряда на ярко-зеленый, цвет листвы. Вышивка золотыми нитями блестела, когда гора одежды проходила под солнечными лучами, которые падали внутрь через маленькие высоко расположенные окошки. Когда царица проходила вдоль возвышения, все придворные в помещении кланялись в пояс, проводя тыльными сторонами ладоней по деревянному полу.