— Ну, мы должны спасть души, а не проклинать их. Есть ли лучший способ спасения души, чем торговля? В торговле мы находим способ спасения и искупления грехов, — он склонился так близко к Люсинде, что его ухо почти касалось ее груди. — Если бы я не начал торговать с фарангами, сестра, то мы с женой и сегодня оставались бы проклятыми, вместо того чтобы прославлять нашего Господа и находиться под его защитой.
— Как хорошо для вас, — ответила Люсинда. Анала так и не отпустил ее руку.
Вскоре Анала разобрался со всеми. Майю и Слиппера, решил он, будет развлекать его жена, а Патан присоединится к мужчинам-христианам во время ужина. Как сказал брат Фернандо, есть надежда, что трое христиан смогут спасти его душу. После того как вопрос был решен, Да Гама и Джеральдо поклонились Анале, когда тот к ним приблизился, и таким образом им удалось избежать повторных объятий. Но Анала еще раз прижался головой к груди Люсинды.
— Сестра, — с любовью произнес он. — Мой слуга проследит, чтобы вам было удобно, — сказал он им всем, когда они уходили. — Мы здесь читаем «Розарий»[22] перед ужином.
— О, хорошо, — удалось выдавить из себя Да Гаме.
Слуга в шелковом тюрбане проводил Люсинду через двор и открыл перед нею дверь со словами: «Доброго вам вечера, сеньорита», — на прекрасном португальском. Комната оказалась просторной, с двумя большими кроватями под балдахинами и с пуховыми перинами. Люсинда увидела, что ее маленький сундук поставили у ног одной из них. У стен стояли деревянные стулья; похоже было, что на них никто никогда не сидел. Тут и там между ними попадался маленький столик или комод.
Майя уже была в комнате. Она разложила на ковре немногие вещи из холщового мешка, который носят на плече. Люсинда подумала, не является ли этот мешок единственным предметом багажа Майи.
Майя кивнула на кровати и приподняла брови.
— Значит, так спят фаранги? — тихо произнесла она. — Мне будет страшно спать так высоко. Как вы не сваливаетесь?
— Не свалишься. Ты утонешь в пуховой перине, которая напоминает огромную подушку. Это очень удобно.
— Удобно для фарангов. Не для индусов. Я буду спать на полу.
— Наши хозяин и хозяйка — индусы, — сообщила Люсинда.
Майя подняла голову, но, увидев, что Люсинда говорит серьезно, рассмеялась.
— Я тоже удивилась, — продолжала Люсинда. — Хозяин называет себя Фернандо, так что кто знает? И одет он как португалец. Жену его я не видела. Но в любом случае она будет ужинать вместе с нами.
Сообщая это, Люсинда обошла комнату, но остановилась, заметив нечто необычное на столе. Она решила, что это какое-то место поклонения: среди разбросанных белых рисовых зерен стояла серебряная лампа. Рядом с ней лежало распятие, голова и руки Христа были покрашены в красный цвет.
— Что это? — спросила Люсинда очень тихо, словно разговаривала сама с собой.
Майя подошла к ней и тоже взглянула.
— Вероятно, она очень сильно любит этого бога.
— Ни один христианин не станет таким образом относиться к распятию.
— Она христианка, но не такая, как ты, — внезапно Майя показалась обеспокоенной. — Ты сказала, что она будет ужинать с нами? А где будет есть Слиппер?
— Конечно, с нами.
— Это будет неприятно. Я должна поговорить с Деогой.
— Кто такой Деога?
Майя в замешательстве посмотрела на нее.
— Сеньор Да Гама. Разве вы не называете его Деогой?
— Нет, — в таком же замешательстве ответила Люсинда. — А что должен сделать Да Гама?
— Подумай! Подумай об этой женщине. Он индуска. Она не станет есть с хиджрой.
— Почему бы нам вначале не спросить ее саму? — предложила Люсинда.
Майя посмотрела на нее так, словно внезапно увидела ее душу.
— Ты так хорошо говоришь на хинди, что я подумала, будто ты так же хорошо понимаешь наши обычаи. Конечно, она согласится.
— Тогда в чем проблема?
— Она согласится только из вежливости. Будет очень нехорошо заставлять ее это сделать. Это подобно предложению поесть в туалете.
Люсинда скорчила гримасу:
— По почему?
— Не беспокойся, Деога решит эту проблему. У него это очень хорошо получается. Только нужно ему сказать.
— Откуда ты это знаешь?
— Мы же три недели вместе плыли на дау.
Люсинда кивнула, но секунду спустя задумалась: ответ Майи можно было понять по-разному. Поэтому она сменила тему.
— Но ты разве не ешь вместе со Слиппером?
— Я делаю множество вещей, которые не делают индийские женщины, а вскоре сделаю еще больше. Ты знаешь это не хуже меня. Давай больше не будем это обсуждать. Я скажу Деоге, и этого будет достаточно.