Игра с ней была сладкой, такой сладкой, что у него разрывалось сердце, да что там говорить, и яйца тоже, когда он отсылал ее, чтобы призвать к себе на ночь. Сейчас ему нужно было сосредоточиться перед переговорами. Когда растерянная нитарийка ушла, Дари еще постоял, обдумывая мысль, не призвать ли ему одну из наложниц, просто снять напряжение в яйцах. Но почему-то отказался от такой мысли. Просто окунулся в ледяную воду из горных ручьев и сел заниматься самым нелюбимым своим делом — перечитывать договоры с вождями племен. Надо было освежить в памяти до чего они тогда договорились и как это было. Сейчас его империя была могущественнее, чем тогда, но и земли, которые хранили оставшиеся независимые племена, были ему нужнее, чем все предыдущие. Надо было понять, стоит ли поступаться своими интересами и заключать новые договоры или проще истребить всех живых в тех краях и взять свое силой.
От этих размышлений его и отвлек дикий, просто неконтролируемый визг на грани слышимости, который донесся до его ушей через все стены и коридоры, что отделяли гарем от его спальни. Это был его замок, с очень толстыми стенами, он сам его строил так, чтобы никто не мог его отвлечь, но почему-то он сразу узнал голос той, что визжала. И снова он, как тогда, на аукционе, не раздумывая, рванулся на помощь, сразу выудив из тайника кинжал и жалея о том, что его сабли тут нет. Она и не понадобилась.
Дари ворвался в гарем, сразу определил, откуда доносится весь шум и одним прыжком оказался в комнате, где на кресле стояла Эйна и визжала так, что закладывало уши. Только во вторую очередь он увидел мечущуюся по комнате змею и резким движением отсек ей голову. Только в третью очередь он увидел мертвую служанку на полу.
Почти мертвую? Он опустился на одно колено, не убирая далеко кинжал и прижал два пальца к сонной артерии. Увы. Эта змея была одной из самых смертельных в горах, смерть от ее укуса наступала почти мгновенно. Ее яд был крайне целебным, но смельчаков, которые охотились бы на таких опасных тварей, находилось мало. А тут кто-то не поленился и не побоялся притащить змею в замок, да еще в комнату к его Эйне.
Это не попытка надругаться над фавориткой, тут дела похуже.
Дари вытер кинжал о шелковый халат, но далеко убирать не стал. Кивнул появившемуся Мауру, мимоходом провел ладонью по бедру нитарийки и вышел в общий зал. Снова вокруг него собрались наложницы, которых он обвел своим тяжелым взглядом и вздохнул.
Он помнил некоторых самых любимых. Алисия, родившаяся рабыней и к моменту встречи с Дари уже успевшая выносить двоих детей. Чем хорошо Алисия владела, так это ртом. Она могла им творить такие чудеса, что Дари долго, года два ходил только к ней после всех битв, сливал в нее ярость и наслаждался ее умениями. Но потом она ему наскучила, и он нашел себе двух шоколадных близняшек с Апельсиновых островов, которые никогда его не утомляли и выдерживали даже самый яростный напор. Потом они обе одновременно понесли детей, и Дари сменил их на пухленькую Амажу, пустынную деву, которая так долго притворялась юношей, чтобы не быть поруганной, что уже и забыла, как это быть женщиной. Зато она с радостью отдавала ему во владение свой зад и никогда не жаловалась на его бешеную страсть.
Те, кого оно велел выпороть еще на аукционе, тоже были любимыми когда-то. Сейчас все затмевала маленькая нитарийка. Поэтому Дари смотрел на женщин, окружавших его, с совершенным равнодушием и холодом во взгляде. Ярости больше не было. Было разочарование.
— Кто это сделал? — Спросил он, не надеясь на ответ. Разумеется, все отвели глаза, а самая наглая его подруга взглянула прямо на него и задрала юбку повыше. Он даже не помнил ее имени. Иногда он брал ее в походы, потому что она никогда не жаловалась, что у нее разодраны колени от колючих веток или стерты песком бедра.
Он не ждал ответа, это был последний шанс на покаяние, после чего Дари становился безжалостным. Ни разу на его памяти никто не сдавался и не выдавал своих, но он продолжал задавать этот вопрос, чтобы боги на небесах видели, что он справедлив.
— Итак. Я знаю, что вы здесь все видите, кто чем заняты и в курсе подводных течений. Поэтому не сомневаюсь, что большинство знает, кто задумал и осуществил покушение на мою собственность, — ледяным тоном проговорил Дари. — Так что либо вы выдаете, кто причастен, либо пороты будут абсолютно все.
Молчание было ему ответом, но он уловил, что самые слабые девушки переглядываются. Но никто не решается сдать подруг. Им в этом гареме еще жить. А порка… Что ж, через месяц следы пройдут.
Он уже знал, кто виновен. Это было тяжело.
Но он решил дожать.
— Бить будем стальной кошкой по лицу, — сказал он.
И в ту же секунду к его ногам пало сразу пять наложниц.
Остальные в ужасе смотрели на него. Они еще не привыкли к его жестокости и эффективным решениям.
Дари улыбнулся страшной улыбкой.
— Вставайте, — сказал он тем, что лежали на полу и поддал ногой одну из них. — Лирина будет казнена, — назвал он имя своей бывшей фаворитки. — Запорота насмерть сегодня вечером. Кто хочет получить мою милость — должны прийти на казнь.
Уходя он поймал Маура на плечо и мимоходом сказал:
— Эйну одеть с головы до ног и к моменту казни она должна быть жива, здорова и в торжественном одеянии. Отвечаешь своей головой и головами всей своей семьи. Понял?
Тот побледнел, потому что понимал, что единственный выход уберечь нитарийку — ходить за ней по пятам. Но только кивнул своему повелителю.
А Дари в удивительно хорошем настроении отправился дочитывать договоры.
Казнь его развлечет. И если он не ошибается, то нитарийке тоже понравится так сильно, что сегодняшняя ночь будет горячей обычных.
Да и послам не худо бы посмотреть, какие у них тут нравы для провинившихся.
Одеяния
Дари явился как демон, сверкающим кинжалом разящий любые опасности, которые могли бы мне угрожать. А как он был грозен, когда допрашивал свой гарем. И как жесток, когда без колебаний отправил на смерть ту, что была виновна лишь в том, что любила его слишком сильно…
Я была в шоке, и сама не заметила, как женщины в черном увели меня куда-то из общего зала. В свою комнату я больше не собиралась возвращаться, мне там было страшно. Но они вели меня в совершенно другие места. Небольшая уютная комнатка, освещенная круглыми лампами и низкими диванами в центре, которые окружало множество зеркал. Мне предложили чашку кофе, но я боялась уже что-то пробовать из чужих рук. Поняв меня без слов, одна из женщин отпила кофе, показывая, что он не отравлен. Только тогда я тоже согласилась сделать глоток.
— Госпожа, вам велено подобрать одежду, — мне поклонилась еще одна женщина. — Встаньте, пожалуйста.
Теперь со мной обращались совсем иначе.
Я встала и ахнула, потому что в зал вбежали совсем молоденькие девчонки таща в руках множество платьев. Совсем не таких, что были у меня в Нитари и даже не таких, что носили другие женщины в гареме. Словно кто-то взял мои мечты и воплотил их в ткани. В Нитари я ходила частенько в мужских штанах, так у нас было принято. В пустыне женщины заворачивались в метры ткани, часто полупрозрачной. Тут мне предлагали одеяние из легкой ткани — то ли штаны, то ли юбку, очень широкую, но из такой же нежной ткани, похожей на полупрозрачные занавеси. Таких костюмов мне предложили множество, самых разных оттенков. Когда я устала от них, девочки прибежали, держа на вытянутых руках нежные платья в пол с волочащимся хвостом за ними. В таких ходить только очень медленно, ступая аккуратно, чтобы не наступить на подол. Я кивнула и залюбовалась вышивкой на них. Достали мне и костюм для верховой езды, совсем как нитарийский, и даже камзол, не хуже императорского. И совсем обтягивающее платье словно вторая кожа. Я покраснела, понимая, что в нем будет видно все что я прячу, но кивнула.