Когда Дари вышел к людям, они зашумели и заволновались, попытались склонить головы, но он сел в кресло, не обращая на них внимания. Протянул пальцы — в них услужливо вложили свиток. Я не знала пустынного письма, но догадалась, что список имен в свитке — это те, кого будут наказывать сегодня.
Мое место было позади кресла Властелина, но он щелкнул пальцами и негромко сказал:
— Иди сюда.
Я приблизилась к нему, судорожно соображая, должна ли склониться или сделать книксен, но едва я оказалась рядом, он сам дернул меня за руку и усадил к себе на колени.
Точнее — уронил. Я едва успела ахнуть, а уже устроилась в руках у Дари, цепляясь за его шею. Его горячие ладони прожиогали мою кожу даже сквозь ткань платья. Одна поглаживала меня по спине, другая подозрительно ласково скользила по бедру. И это на глазах у всех!
Горячий шепот заполз мне в ухо:
— Не советую дергаться, если ты не хочешь продемонстрировать все свои прелести народу. И лицо тоже не открывай. Не хочу, чтобы моим сокровищем любовалась чернь.
И прямо противореча его словам, его ладонь нащупала край покрывала и разрез платья и просто нагло скользнула под ткань, ожогом, клеймом ложась на мою обнаженную кожу.
— Господин! Сначала порка провинившихся. По двадцать ударов плетью каждому, — склонился перед Дари кто-то из его приближенных. Я не видела, потому что делала единственное мне доступное — прятала горящее лицо у него на плече. Больше мне сбегать было некуда, только скрываться от него у него же.
На помост вывели десяток мужчин в штанах и свободных рубашках. Их не стали приковывать к столбу, просто поставили на колени на краю и задрали эти рубашки. Свистнула плеть — и я готова была услышать вскрик, но первый из наказанных сжал зубы и ни звука от него не донеслось все двадцать ударов, которые он выдержал, не дрогнув.
— Нравится? — Шелестящий хриплый голос Дари царапнул ее слух каким-то дразнящим ощущением.
— Нет, — твердо ответила я. — Телесные наказания это варварство.
— Ну посмотрим, моя малышка… — усмехнулся он. И в тот момент, когда плеть коснулась спины следующего мужчины, я почувствовала, как горячие пальцы скользнули глубже под мою юбку и остановились на лобке, поглаживая его легкими движениями.
Я в панике огляделась по сторонам — кто еще это видит? Но внимание окружающих людей: охраны, ближнего круга, толпы под помостом, было устремлено только на палача. Высокий мужчина в черном балахоне замахивался и опускал короткую плеть на спину наказанного со скучающим видом.
Больше всего мне хотелось сорваться и сбежать. Но куда сбежишь на глазах у всех, когда сам повелитель этих земель держит тебя на коленях и его пальцы под прикрытием платья творят непотребство между твоих бедер?
Я должна была сосредоточиться на своей цели. Дерзкой и непокорной я уже была. Может быть, мне поможет быть послушной и страстной? Не лучшее время для проверки, но Дари явно с намеком взял меня на казнь. Тем более, впереди была казнь его фаворитки Лирины. Хоть она сама рыла себе яму, но не заметить такую странную тенденцию было невозможно. Одна фаворитка уходила, другая вставала на ее место.
Я берегла свою невинность и не сберегла. Я была скромной, не интересовалась развратом. И чем это закончилось? Моя чистота не поможет мне здесь.
Пальцы Дари прикоснулись к моим складочкам, и я вздрогнула, вжимаясь в тело Дари сильнее.
Тот прошипел несколько незнакомых мне слов сквозь зубы и выдохнул на ухо:
— С ума схожу от тебя, малышка, веришь? И мне это нравится. Какое любопытное ты оказалось приобретение, юная нитарийка… Хочу, чтобы ты хотела меня. Ничего нет лучше запаха крови и жестокости…
Его пальцы пробежались, касаясь влажного. Палец Дари скользнул вниз, я подалась ему навстречу, обнимая Властелина за шею. Сама не веря себе уткнулась лицом в его шею, вдыхая дымный горький запах благовоний на его коже и зажмуривая глаза.
Свист плетей отошел на задний план. Кажется, били уже третьего, он коротко вскрикивал под каждым ударом, но мне было все равно.
— Расслабься, впусти меня в себя, — хрипло попросил Дари.
Легко ему говорить. Когда вокруг беснуется толпа, заводя себя криками с каждым следующим ударом плети все сильнее, когда рядом стоит охрана, а он на глазах у всех держит меня на руках. Я должна позволить ему… все?
Войти в меня?
Я глубоко вдохнула его запах и чуть развела бедра. Вот это место у него на шее, где бьется горячий пульс, оно стало для меня ближе родного дома. В него я и уткнулась носом, губами, пока я чувствую пальцы Дари, проникающие в меня по миллиметру.
И что самое странное — я тоже хочу его касаться. Вести губами по шее вниз, вниз…
Дари произнес что-то длинное и хриплое, раскатистое, на чужом языке. Выругался рычаще. Но я поняла, что это для меня не плохо, а наоборот. Я достала его, достала до нутра.
Пока он так рычит — я в безопасности.
— Тебе нравится так? — Спрашивает Дари уже так громко, что я вижу, как косится на нас один из охранников. Мое лицо закрыто, он никогда не узнает меня, но я неудержимо краснею, понимая, что он догадывается, что тут происходит. Лишь мой судорожный выдох остается ответом Дари, и он этим удовлетворен.
Пальцы еще немного продвигаются внутрь, и я забываю дышать. Застываю, замираю на месте, чувствуя, как пульсирует что-то внутри.
— Нет, — говорит Властелин. — Я сделаю кое-что получше…
И его длинные пальцы покидают меня, но я чувствую, как влага, не замкнутая больше внутри, пачкает внутреннюю сторону бедер. Дари вынимает руку из-под платья и нюхает свои пальцы, а потом лижет их.
— Ты вкусная, — говорит он тихо и рокочуще, и я краснею неудержимо.
Он пересаживает меня поудобнее, а потом… откидывает покрывало, но так, что мое лицо и декольте видит только он. Его черные глаза пылают так, что я не могу смотреть на него, но его губы сухи и горячи, когда он касается ими моей шеи, ведет вниз и останавливается на груди.
— Все смотрят, — напоминаю я.
— Если ты захочешь, я их всех казню, — говорит Дари, и что-то сладко екает глубоко у меня в сердце. Неужели это… я? Вот такая, согласная с его жестокостью?
— Господин… — говорит полушепотом кто-то, подошедший к нему, и он быстро закрывает меня покрывалом. — Вы не желаете помиловать Лирину?
— Нет.
Голос Дари на редкость жесток. А потом его рука ныряет мне под юбку, в уже остывшую глубину, палец ложится на влажный узелок, от которого дергает острым чувством, и он произвносит очень ровным голосом:
— Ну что, Эйна, готова увидеть смерть твоей обидчицы? Смотри!
И его рука обхватывает мою шею, заставляя повернуть голову к помосту, куда приводят одетую в белое Лирину. Ее бедра соблазнительно покачиваются, пока она поднимается по ступеням, а грудь выпирает, даже когда ее руки закидывают вверх, чтобы заковать в кандалы на столбе. На лице ее легкая вуаль, и сначала палач срывает ее, вырывая возглас удивления из сотен глоток зрителей. А потом он достает кинжал и одним движением раскраивает ее платье на спине.
— Если ты захочешь, ее будут бить по лицу, — хрипло шепчет мне Дари. — А нет — будем смотреть, как ее грызет кнут. Пока она не умрет.
— Мне обязательно смотреть? — Спрашиваю я дрожащим голосом.
— Да, моя малышка. Обязательно.
И по его тону я понимаю, что спорить бесполезно.
Лирина вертит головой и ее глаза находят Дари. И расширяются от ужаса. Потому что она видит меня на его коленях и понимает, что ее место уже занято и умолять бесполезно. Палач потягивается, отходит в сторонку и берет из рук помощника длинный кнут.
Отходит, примеряется…
В тот момент, когда кнут свистит первый раз, раздается удар и вскрик Лирины, пальцы Дари нападают на меня. Одни мягко массируют чувствительный бутон между моих ног. Другие поглаживают вход внутрь, от чего из меня начинает течь сильнее. Зато вторая рука Дари на моей шее заставляет меня смотреть в сторону помоста.