Она повернулась к Дари, подняла свой подол и раздвинула колени, открывая ему потрясающе захватывающий вид на свой цветок и нанесла сокрушительный удар:
— Поласкай меня языком.
Дари сначала решил, что он перегрелся на солнце. Вот и кровь кипела в жилах, а в голове взрывались вулканы. Все как положено. Ведь она не могла такого сказать, его скромница нитарийка. Откуда только такие идеи?
Дари знал о таких ласках. Как ни странно, авторство этого извращенного удовольствия приписывали именно Нитари…
Или не странно?
Он не раз заставлял своих наложниц предоставлять ему свой рот, губы и язык для удовольствия, но сам пробовал такое только однажды. Ему было скучно и совершенно непонятно, зачем это нужно делать. Но это было раньше. Сейчас самое страшное пришло ему в голову. Да, она невинная нитарийка, очень странно, что так вышло, но что, если… она не так уж и невинна? Да, никто не рвал ее пленочку мужским орудием, но ведь ее могли удовлетворять языком! И никаких следов не осталось бы, можно притворяться чистой!
Он аж отшатнулся от Эйны, заморгавшей на него удивленно и обиженно.
Как же так, он же сам хотел!
— Тебе это нравится? — Спросил Дари странным голосом, не зная, как еще выразить свое разочарование в том, что Эйна оказалась вовсе не такой, как он сам себе вообразил.
— Не знаю… — ответила она растерянно. — Я ведь никогда еще… не пробовала.
Ошалевший Дари смотрел на то, как она запинается и краснеет и снова думал, какой он дурак. Она и правда из Нитари, не так ли? И там нет ничего стыдного в том, что молоденькие девочки знают множество сладких секретов, они этим гордятся. Зачем бы Эйне скрывать от него свой опыт и притворяться невинной? Да еще и для того, чтобы выдать себя так бездарно?
— Хочешь, чтобы я тебя полизал? — Спросил Дари, чувствуя, как его самого встряхивает это, как хочется раздвинуть ее ножки и присосаться к сладкой текущей дырочке.
У него темнело в глазах от желания вымазаться целиком ее сладким соком, глотать его, раскатывая на языке.
Тем более, что Эйна ждала, разведя приглашающе бедра.
По ее телу время от времени пробегала дрожь, еще не утихшая после сладостного оргазма. Ее грудь в открытом декольте манила Дари не меньше, чем ее лепестки между ног и он больше не мог ждать.
Эйна потянулась к нему, и Дари накрыло невероятным ощущением близости. Было ли дело в ее горячем томном запахе или еще в чем-то. Может быть, вкусе? Он не знал. Его манила ее красота и нежность. Он нагнулся над ее телом, заключая в клетку своих рук и качнулся вниз, нависая над раздвинутыми бедрами.
— Хочешь снова закончить? Хочешь оргазма… — он не спрашивал, а утверждал. Держась на одной руке он отвел колено Эйны в сторону и глубоко втянул носом воздух, насыщенный пряным ароматом.
И он не мог терпеть, так хотелось узнать ее вкус.
— Да, вылижи меня, — Эйна подалась бедрами вверх, и Дари мог поклясться, что в ее глазах мелькнуло что-то озорное и одновременно темное.
— Где? — Он протянул руку ей, чтобы она сама его направила.
Она нетерпеливо положила его ладонь на свою промежность… помедлила немного и вдруг потерлась о ребро ладони.
У Дари в голове взорвался фейерверк. Он впервые видел, чтобы нитарийка так откровенно хотела его любви. И всего-то потребовалось довести ее до оргазма?
— Сними… платье, — попросила она, чуть задыхаясь. — Я хочу чувствовать…
Она не успела договорить, а Дари уже как дикий зверь рвал с нее нежную ткань, не заботясь о том, что она покрывается зацепками, рвется под его пальцами, становясь ненужной. Потом он купит ей сколько угодно платьев, но сейчас ему нужна была голая Эйна!
После взрыва бешенства Дари снова нежно склонился над ней и дотронулся до мягких складочек пальцами.
Эйна глубоко вдохнула и обняла пальцами его запястье, напряглась, но потом откинулась на простыни и ее глаза засияли. Неужели она просто… доверилась ему?
Дари отвел ее складочки в стороны и облизнулся, увидев как пульсирует дырочка входа. Эйна потянулась к нему, вцепляясь в предплечье пальчиками.
Они встретились взглядами, и в глубине ее голубых глаз, Дари прочитал жажду, еще может быть до конца не раскрытую, но отчетливую девичью жажду страсти и любви.
Его пальцы коснулись бархатной кожи у нее между ног, и он почувствовал бешеный стук сердца.
— Сейчас, — хрипло сказал Дари. Он чувствовал, что ему не хватает воздуха, но все же понимал, что сейчас один из самых волнующих дней его жизни. Он, не глядя, протянул руку и подтащик к себе одну из расшитых подушек.
— Подними… бедра, — попросил он, и когда она это сделала, он едва сдержался.
Он был как одержимый. Его взгляд приковывало только одно-единственное отверстие, единственный цветок в мире.
Он подсунул подушку под ее бедра и услышал легкий стон Эйны.
— Пожалуйста… — в ее голосе была настоящая мольба. Он и подумать не мог, что женщина будет его умолять от удовольствия. — Властелин… Вылижи меня.
О, не зря Дари получил этот титул. Теперь он знал, что все, что он пережил, все царства и племена, что завоевал, он завоевывал ради сегодняшнего дня. Чтобы ее голос произнес это «Властелин» вместе с развратнейшей просьбой.
Умоляющий голос нитарийки действовал на Дари как самое конское возбуждающее средство. Его продирало бешеным желанием, и ничего так не хотелось, как опуститься наконец перед ней, развести ноги и увидеть с удовольствием удивление на ее лице.
Не ожидала, что самый могущественный повелитель земель в мире откликнется на твою просьбу? Что ж…
В свете свечей ее лепестки переливались росой. Совершенно идеальные и красивые божественно, словно кто-то создал Эйну специально для Дари.
Для его губ, его рук, его мужского орудия.
Дари медленно развел пальцами эти лепестки и накрыл их сухими горячими губами. Шелк кожи ласкал его, нежный, трепетный и пахнущий чем-то пряным. На вкус она была сладкой, и Властелин размазал каплю ее сока по небу.
Он жадно всосал в себя нежнейшую плоть, чувствуя, как выливается на язык еще больше сока и набухает узелок завязи под его языком.
Эйна задрожала под его руками. Она попыталась свести бедра, но испугалась. Ничего, он доведет ее до такого состояния, что она забудет о своих страхах.
Дари провел языком по нежной плоти еще раз и почувствовал, как кружится голова от ее аромата, который хотелось непрерывно вбирать всем своим существом.
Под его ласками Эйна дрожала все сильнее, и Дари понял наконец, что с ней это впервые. Он не был уверен, что делает все правильно, потому что первый раз в жизни пожалел, что не тренировался в этой ласке. Но пока ей было хорошо, он был спокоен.
Его язык прошелся ниже от завязи бутона, и Эйна ахнула и заскребла пальчиками по простыням, сжала их в кулаке.
Дари хотел, чтобы она стонала, кричала, изнемогала от удовольствия, чтобы его язык был для нее лучшей милостью, чтобы она сжимала бедра, не давая ему ускользнуть. Чтобы кончила и забилась в диком оргазме как там, на площади, подстегнутая страшным зрелищем. Он хотел, чтобы она билась в судорогах в его руках.
Он пил ее соки, глотал их, помогая себе языком, и чем больше он пил, тем больше их выливалось из его маленькой нитарийки. В его голове шумела кровь, похоть выкручивала его яйца, казалось, что его орудие сейчас взорвется от перенапряжения. Он никогда не испытывал такого сильного возбуждения в своей жизни.