Но он не собирался пока спешить. Ему понравилось ласкать ее неспешно и нежно, не врываться и нанизывать на свой ствол, а нежно ласкать губами, языком обводить узелочек, набухающий от его ласк, проникать внутрь, всасывать нежные лепестки по одному. Это удовольствие оказалось совершенно неожиданным и непривычным, но оно было Дари по вкусу, а он не любил отказываться от удовольствий.
— Тебе нравятся мои ласки? — Спросил он, с трудом оторвавшись от самого сладостного десерта в своей жизни. Нитарийка жмурила глаза, тяжело дышала с раскрытым ртом и дрожала как одержимая. Она вновь возвращалась в то состояние, которого он достиг на площади, а Дари уже пошел дальше. Он был без ума от того, как она выглядела, от ее удовольствия. Только для него. Он поймал редкую невинную и чистую нитарийку и теперь собирался развратить ее так, как никто другой.
— Да… Очень… — простонала она. На ее бледных щеках выступил румянец, пальцы комкали простыни. Ее стон пронзил Дари вспышкой ослепительного желания и он склонился к ее влажным лепесткам, чтобы ласкать ее дальше. Гладить пальцами, чтобы она выгибала спину, дразнить кончиком языка, накрывать горячим ртом.
Он хотел еще и еще, а она…
— Дари… — простонала Эйна. — Я больше не могу…
Он сначала даже не понял, чего она хочет, потому что наслаждался ее вкусом и запахом, но поднял голову и увидел, что ее пальцы ласкают ее грудь, непроизвольно, словно природа ей подсказала, как и что надо делать.
Она была на грани, на самой грани, и он подался вперед, впиваясь ртом в ее рот, растрепывая ее волосы. Ее губы были невероятно вкусными, но не вкуснее ее лона.
Она обняла его, прижимаясь сильнее и явно желая… Желая его внутри!
Он не выдержал. Сладость сладостью, а это было выше его сил. Дари накрыл Эйну своим телом, резко развел ее колени, срывая все пломбы, которыми запечатывал свое желание, прикусил ее язык и резко пронзил ее своим стволом. Сразу на всю длину. Он вошел целиком, мягко, как по маслу, потому что текла она совершенно невообразимо. Эйна вскрикнула, впилась пальцами в его плечи.
Дари старался быть нежным, даже остановился, чтобы дать ей привыкнуть к своей длине. Это было даже больно для него, сдерживаться не было никаких сил. Но нитарийка вновь удивила его. Вытащив ноги из-под полы платья, она закинула их ему на пояс и подтянулась, вынуждая его двинуться до конца, войти в нее.
Он хотел бы трахать ее как дикий зверь… а она хотела того же.
Он целовал ее, кусал губы, засасывал соски, а она откликалась и дрожала, дрожала, дрожала… а потом распахнула глаза и взглянула на него вдруг ясно и трезво.
И сказала:
— Трахни меня.
Дари сорвало. Как бешеного. Он зарычал, вторгаясь в ее лоно, вбивая себя внутрь. Он сжал кулаки, упираясь ими в простыни и принялся вдалбливаться в нее сразу в бешеном темпе толчков, которые отдавались во всем его теле взрывами. В глазах темнело, простреливало каждую мышцу, теснота ее внутренностей сводила с ума и Дари рычал под стоны и вскрики своей нитарийки, которая вдруг стиснула его орудие своими внутренностями и закричала во весь голос, на всю спальню, безумно, как та провинившаяся дева на плахе.
И он не выдержал тоже, толкнулся внутрь и взорвался.
Семя выплескивалось из него густыми струями, он наполнял свою Эйну до конца, до краев огненной лавой, все тело выкручивало и расслабляло и наоборот, когда он накачивал ее до упора собой.
Дари выдохнул все самые страшные ругательства, что выучил в пустыне.
Потому что ТАК хорошо ему никогда не было. Немудреный вроде бы ритуал плоти, но Эйна сделала его каким-то сумасшедшим колдовством.
Узкая, горячая, хлюпающая внутри.
Он бы с удовольствием остался в ней на всю ночь, но он знал, что он еще немного передохнет — и вся оставшаяся ночь подарит им двоим еще немало развлечений.
Маленькая нитарийка
Дари перенес меня на руках в бассейн и опустил на ступеньки, а сам сел напротив, глядя сияющими черными глазами. Он очень изменился. Он выглядел не как грозный повелитель всех земель вокруг и суровый жестокий воин. Он выглядел совсем молодо, как мальчишка, наконец получивший давно желаемую игрушку.
И кажется игрушке придется нелегко в эту ночь. Я была готова. После того, что он сделал со мной, я была готова.
Я льнула к его телу, горячему и сильному, ища у него защиты, и Дари давал мне эту защиту, хотя я совсем такого не ожидала. Крепкие руки держали меня, опуская в воду.
— Малышка моя… — сильные пальцы гладили по круди.
Так неожиданно было слушать из уст сурового воина, который без дрожи смотрит в глаза смерти это нежное «малышка». Словно его губы были не приспособлены для произнесения таких звуков, но он все равно произносил, ломая свою природу. Побеждая всех и себя тоже.
Я должна была не доверять ему, но не могла. Я видела, как он менялся. Как терпеливо и нежно ждал меня. Все было совсем не похоже на нашу первую ночь вместе.
— Что?.. — Я слабо улыбнулась, протягивая ему руки. Дари качнулся ко мне, обнял, вжимая голову в свою грудь. Он был немного напряжен, словно не испытал только что наслаждение. Теплый. Горячий. И снова возбужденный. Сколько же энергии в этом мужчине!
Я запрокинула лицо, глядя в его глаза. Теперь они не казались такими непроницаемо черными. В них было непривычное тепло.
Дари коснулся меня большими ладонями, провел по всему телу, слегка массируя, смывая водой все жидкости, попавшие на кожу.
Напряжение уходило из мышц, а под нежными, но сильными касаниями опустошалась и голова. Я смотрела на то, как внимательно разглядывает меня Дари, обмывая собственными руками и меня кидало в жар от воспоминаний о его порочном рте, ласкающем меня. А его руки тем временем дошли до живота и замедлились, перебираясь к лобку, где в ответ на его касания зарождалось тепло.
Склонившийся надо мной, предо мной самый могущественный человек в мире, чьи касания были осторожными и трепетными — это было слишком для меня. Я едва переживала охватывающие меня эмоции.
Как так могло получиться, что скромная сирота стала любимой женщиной для Властелина Черной Пустыни? Или хотя бы фавориткой? Мне надо было спросить, кто я для него, но я пока не решалась.
Ладонь Дари скользнула к бедрам, к лону, и я еле слышно застонала под его касаниями. Пальцы осторожно промывали все складочки, и Дари это явно доставляло удовольствие. Пальцы скользнули и внутрь, вымывая все там, и прошлись дальше по промежности.
И мой взгляд встретили черные глаза.
— Снова на кровать? — Хрипло спросил меня мой повелитель.
Я едва заметно кивнула, и он вынул меня из воды, сразу дернув к себе пушистое полотенце и закутывая меня в него.
Так в коконе и отнес на простыни.
Между делом он успел и сам ополоснуться, капельки воды сползали по его загорелой коже и мне хотелось их слизнуть.
Он был такой сильный и красивый, и я впервые смотрела на него не как на хозяина, дикаря, пленившего меня, а как на мужчину. Могущественного и богатого, но просто мужчину, которым могут управлять эмоции. Особенно желание.
— Моя малышка… — снова нежным голосом, но низким, так что его вибрации пробирают до костей.
Его возбуждение было отчетливо заметно — орудие мужчины возвышалось над его бедрами, мощное, налитое кровью. Он был большой, увитый венами, разбухший. Темный, как вся кожа повелителя. Как он такой во мне вообще помещается? Как он помещается в других женщин в его гареме, которые выглядят еще более мелкими, чем я?
Ведь с ними он так наверняка не сдерживался.
Дари чуть подрагивал от сдерживаемых чувств, и я чувствовала, что скоро он опять не выдержит и сорвется. Он слишком опасен и не привык держать себя в руках. Он привык получать то, что хочет — и не важно, добровольно или силой.