— Я взорвусь сейчас, если не отымею тебя так, как просит моя плоть, — проговорил Дари глухо. — Но я боюсь, что ты не выдержишь моего напора, малышка.
Я вздрогнула и охнула, особенно когда он намотал мои волосы на кулак и оттянул мою голову. Губы сразу ужалили мой рот, зубы прикусили губу почти до крови, и я почувствовала едва сдерживаемую силу этого тела.
Дари хотел меня. А я хотела Дари.
Он был настоящим дикарем, варваром, который хотел поиметь свою добычу там, где настиг… И он это сделал. Я не успела ничего сказать, как почувствовала, что мои бедра резко развели, а внутрь начал входить его пылающий ствол.
Одной рукой Дари держал меня за волосы, а другая жадно терзала мою грудь. Он сжимал мои соски пальцами, выкручивал их, потягивал, одновременно вторгаясь в меня медленно, но неумолимо.
Он был во мне. Горячий, властный, страстный, пылающий мужчина. Аккуратный, но неизбежный. Он натягивал меня на себя, и я понимала, что он едва помещается. Но я была мокрая внутри, и он все же входил, пока не вошел до конца, уперевшись в мою попу пахом. Я была растянула до предела, нанизана на него, наполнена им.
Это было правильно. Все было правильно. И горячая боль внутри, и мужское тело с его пряным запахом, накрывающее мое, и толчки, которые постепенно разгонялись. Голова кружилась, я терялась в этом мире и в другом, чувствовала только, что наполняюсь и лечу в золотую воронку, где меня ждет наслаждение.
Дари двигался внутри на всю длину. Выходил, полностью освобождая мое лоно от своего орудия, но тут же возвращался, заполняя полностью, до дна, растягивая мышцы, навсегда закрепляя меня за собой, чтобы я могла принимать только его одного. Я отдавалась ему так же полностью, до конца, отдавала всю себя, подстраивалась. Это было совсем не похоже на первый раз, когда я тряслась от ужаса, а он насиловал меня. Нет, теперь я получала удовольствие от тяжелого плотного движения внутри. От того, что принадлежу своему господину. Я любила его, я приняла решение его любить — и это открыло мне возможность управлять им. Потому что любовь может быть только взаимной. Дари это понимал как и я. Он не мог не понимать, он чувствовал точно так же, но боялся гораздо меньше меня. Он трахал меня так, что я стонала, он присваивал меня, брал так, что я повизгивала от каждого толчка, но тут же заласкивал, прикусывая кожу на спине. Это было животное соитие, но оно было божественно прекрасно.
Мои соски затвердели, я вся текла, и Дари улыбался, наслаждаясь этим. Он и подумать не мог, что получит такой подарок. Я начала подаваться бедрами назад сама, насаживаясь на его ствол, Дари зарычал — и не выдержал. Судороги скрутили его тело, я ощутила, что внутри меня что-то взорвалось горячей лавой, и полилось, захлюпало, запахло пряным, а руки Дари стиснули мое тело так, что едва не сломали меня.
Он упал на меня сверху, содрогаясь в оргазме. Каждую его мышцу выкручивало, он вталкивал, вбивал последними ударами меня в постель, словно намеревался продолбить насковозь. И не удержавшись, он застонал в голос. Низко и мощно, так что пробрало и меня.
Горячий шепот на мое ухо отзывается дрожью во всем теле:
— Ты моя, нитарийка. Ты понесешь моя дитя и станешь самой любимой моей.
Эпилог
Много лет прошло с тех пор, как одно маленькое, практически незаметное событие на фоне мировых войн изменило судьбу всего мира.
Все началось с того, что норовистая лошадь, воспитанная в пустыне, испугалась городской толпы и понесла. Увы, именно это стало причиной трагедии и гибели нескольких человек.
Среди них были родители одной девушки, слишком независимой, чтобы выйти замуж и жить припеваючи. Слишком дерзкой для этого.
Девушка отправилась в поход и случайно ее заметил патруль пустынных воинов. Они захватили ее и продали работорговцам.
Нитарийка не тронутая мужчиной — это была редкость. И хотя ее чуть не испортили стражники, доктор аукциона понял, что за сокровище им досталось.
И вскоре она была преподнесена в подарок Властелину Черной Пустыни, могущественному и молодому правителю Дари.
Который сначала просто взял норовистую кобылку, как привык брать все.
Но потом… Потом она вошла в его сердце куда глубже, чем он — в ее тело.
В ту ночь, когда они с нитарийкой обменялись клятвами любви, против него замышляли измену пустынные племена, что собирались идти войной на могущественную империю.
И если бы не нитарийка, Дари погиб бы через год, два, десять лет.
Но все случилось иначе.
Она родила ему дочь. Голубоглазую красотку, точь в точь — мама.
Дочь однажды ворвалась на совещание, где были нитарийские послы. Увидев, то в замке содержится ребенок их народа, они потребовали доказательств, что ребенок не был похищен.
Вместо этого на совещание пришла ее мать, Эйна.
Возлюбленная Дари, родившая ему еще двоих к тому времени и бывшая в тягости.
Для пустынного народа было дико вмешательство женщин в политику, но Нитари потребовал участия Эйны, а Дари слишком ее любил, чтобы отказать.
Благодаря Эйне был заключен военный союз Нитари и Черной пустыни, и когда племена пришли войной на земли Дари, они встретили отпор бешеных его воинов, вооруженных новейшими разработками соседней страны.
После сокрушительной победы Дари стал еще больше прислушиваться к своей любимой. И она воспользовалась этим, вынудив его отменить жестокие законы, приравнивающие женщин к имуществу и скоту. И запретить торговлю людьми.
Последнее решение было крайне жестоким для экономики Черной Пустыни.
Но союз с Нитари принес только благо всем сторонам.
Эйна родила Дари десять дочерей и одного сына.
Все эти годы его гарем скучал. Девицы дрались между собой, устраивали козни, пытались соблазнять единственного допущенного к ним мужчину и пару раз даже покушались на Эйну. Но после жестоких казней зачинщиц это больше не повторялось. А Эйна, такая же жестокая, как ее любимый, запомнила те две страстные ночи на всю жизнь.
Гарем Дари распустил.
Зачем ему нужен был гарем, если каждую ночь в его постели была самая горячая, самая страстная, самая красивая женщина в мире. Она могла быть невинной, могла развратной, могла сама предлагать ему искусства любовные, о которых он и не слышал, а ей о них писали подруги из Нитари. Она вернулась в родную страну на месяц, чтобы изучить только одну дисциплину и вернуться к Дари искушенней любой его наложницы.
Он кричал и стонал каждую вторую ночь. А каждую первую кричала и стонала она под его тараном. Он вбивался в ее тело в каждом из трех отверстий, он связывал и порол ее, он мучил и насиловал ее — и потом наоборот. Он мог быть самым жестоким любовником и самым нежным.
А она отвечала ему тем же, доводя его до вершин сладострастия своим ртом и губами, выдаивая из него каждую каплю семени, что он готов был ей отдать.
Двое правителей Черной Пустыни так никогда и не стали мужем и женой. Дари не нравились традиции, которые предписывали ему каждые десять лет брать новую жену.
Эйна осталась для него единственной и неповторимой девочкой с самыми нежными губами, с самыми громкими стонами, самым горячим лоном, самой узкой попкой, самыми умелыми руками. Зачем ему другие, если в его дворце его всегда ждет одна-единственная звезда его сердца, его греза, его любовь во веки веков?
Он побывал и в Нитари, где странными путями узнал историю попадания в его страну его возлюбленной. После этого он поклонился могиле родителей Эйны и повелел уничтожить всех лошадей той самой породы, сравнять с землей аукцион рабынь, а его ассасины убили всех, кто претендовал на руку его любимой.
Дари был жестоким правителем.
Но Эйне это нравилось.