— Пей, дрянь!
Я намочила губы, почувствовала жжение, и мне не понравился вкус.
— Давай, пей! Как лекарство!
В тот же вечер мы всем составом отправились в Триполи. Десяток машин, огромный автофургон и грузовики, груженные в основном палатками. Все девушки снова были одеты в униформы. И все радовались отъезду. Я же пребывала в отчаянии. Покинуть Сирт означало еще больше отдалиться от родителей, потерять всякий шанс вернуться домой. Я пыталась разработать план побега, но в этом не было никакого смысла. Не существовало такого уголка в Ливии, где можно было спрятаться от Каддафи. Повсюду его полиция, армия, шпионы. Соседи шпионили за соседями. Даже члены семьи писали друг на друга доносы. Я стала его пленницей. Я находилась в его власти. Девочка, сидящая рядом со мной, заметила мои слезы:
— Ох, моя маленькая! Мне сказали, что тебя забрали прямо из школы…
Я не ответила. Смотрела в окно на удаляющийся Сирт и не могла говорить.
— Ой, да ладно! — закричала девушка, сидевшая рядом с шофером. — Мы здесь все в одной лодке.
3 Баб-аль-Азизия
«Ах! Наконец-то Триполи!» Моя соседка так обрадовалась при виде первых домов, что я даже немного успокоилась. «Хватит уже!» — бросила другая девушка. Я не знала, какие выводы делать из их замечаний, но все запоминала, жадная и настороженная, поглощала малейшую информацию. Мы ехали около четырех часов на огромной скорости, наводя ужас на водителей и пассажиров: все расступались в стороны, давая дорогу конвою. Наступила ночь, и издалека город виделся как сплетение улиц с россыпью фонарей. Вдруг мы сбавили скорость, чтобы проехать в ворота широкого кольца укреплений. Солдаты стояли по стойке «смирно», но беззаботность девушек в машине свидетельствовала о том, что они возвращались домой. Одна из них сказала мне: «Вот и Баб-аль-Азизия».
Я хорошо знала это название. А кто в Ливии его не знал? Это был центр абсолютной власти, символ авторитета и всемогущества: укрепленная резиденция полковника Каддафи. В переводе с арабского это название означает «дверь в Азизию», регион, простирающийся на запад от Триполи; но в сознании ливийцев оно было синонимом террора. Однажды папа показал мне огромные ворота, над которыми висел гигантский плакат с изображением Вождя, а также укрепленную стену длиной в несколько километров. Ни одному человеку даже в голову не приходила мысль пройтись вдоль этой стены. Его сразу бы задержали по обвинению в шпионаже и расстреляли бы при малейшем подозрении. Нам даже рассказали, что один несчастный шофер такси, который на свою беду пробил колесо прямо у подножия стены, погиб при взрыве своей машины, не успев даже вынуть запасное колесо из багажника. И во всем квартале вокруг резиденции не работали мобильные телефоны.
Мы пересекли главный вход, проникнув во владения, которые мне показались невероятно огромными. Ряд суровых строений с узкими отверстиями, похожими на щели, вместо окон — тут, по всей видимости, жили солдаты. Лужайки, пальмы, сады, верблюды, строгие здания… Многочисленные наружные двери, через которые мы проходили, глухие стены, расположение которых было мне непонятно, — место показалось мне не очень гостеприимным. Наконец машина остановилась перед большим домом. И сразу же появилась Мабрука, словно здешняя хозяйка.
— Заходи! И отнеси свои вещи в комнату.
Я двинулась за девушками, которые прошли через вход, миновали бетонный пологий склон, спустились на несколько ступенек вниз и вошли в железную дверь с детектором. Воздух был холодным и очень влажным. Таким образом, мы оказались в подвале. Моя соседка по машине, Амаль, показала мне маленькую комнату без окон: «Это будет твоя комната». Я толкнула дверь. Стены были покрыты зеркалами, так что невозможно было скрыться от своего отражения. В углах стояли две небольшие кровати, еще здесь был стол, мини-телевизор и прилегающая ванная комната. Я разделась, приняла душ и легла спать. Но заснуть не смогла. Включила телевизор и тихо плакала под египетские песни.