Глава вторая
НАЙДЕННЫЙ ГОРИЗОНТ
Вот и Москва первопрестольная — людная, слякотная, говорливая, не сразу привыкнешь к ней после сибирской глуши. Стояла февральская ростепель, над Кремлем черной тучей летали галки.
— Последние новости! — шумели на перекрестках продавцы газет. — Во всей Европе кризис! Англо-бурская война в Африке! Голод в Индии! Пожар в Атлантике!
Казалось, если где-то в мире и происходят события, то Москва как жила прежде, так и живет без перемен.
Владимира Ильича встретил еще в Подольске его младший брат Дмитрий, двадцатипятилетний студент. Вместе добравшись вагоном третьего класса до Москвы, они прикатили в извозчичьей пролетке прямо на Бахметьевскую улицу к матери и сестрам.
Квартира была небольшой, хозяйкой ее считалась старшая сестра Анна Ильинична, по мужу Елизарова. Все они, живущие тут дружной семьей, — и сама Анна, и ее муж, Марк Тимофеевич, служивший на железной дороге, и двадцатидвухлетняя Мария — младшая сестра Владимира Ильича, и мать — сразу и не поверили, что их любимый Володя вернулся из ссылки.
Он ли это — такой с виду крепкий и брызжущий энергией — не узнать! Мария Александровна диву давалась и смеялась от души, когда домашние говорили ей, что ее сын, тридцатилетний Володя, перечитавший в ссылке гору книг и сам автор серьезных научных трудов, не ходит по лестнице, а бегает. Сразу перемахивает через две-три ступеньки и при этом еще напевает песенки.
— Владимир, сын мой! — говорила Мария Александровна с шутливым укором. — Где же твоя солидность, ведь ты, никак, адвокат, да еще литератор!
Он не написал бы столько работ, если бы не помощь семьи. Сколько книг ему перетаскали в тюрьму сестры, сколько нужных справок добыли в библиотеках, сколько писем, открытых и шифрованных, переслали ему и передали от него другим! Сколько раз переписывали и распространяли по нелегальным революционным организациям его статьи и листовки!
Со дня приезда Владимира Ильича обе сестры, брат и Марк Тимофеевич стали с прежней беззаветностью помогать «сибиряку Володе», как они шутливо говорили, в его новом деле.
Владимир Ильич платил им большой любовью, но с особенной нежностью относился к матери. Это было не простое сыновнее почитание. Он ценил ее великодушие, удивительное умение не сгибаться под тяжестью жизненных горестей, в немалой мере выпавших на ее долю. Ранняя кончина мужа, казнь старшего сына, безвременная смерть от болезни одной из дочерей, частые аресты, которым подвергались, кроме Володи, остальные дети. Маленькая, с виду хрупкая, она вносила лад и бодрость в жизнь семьи и не словами, а всем своим мужественным поведением учила детей стойкости, умению противостоять ударам судьбы.
Видимо, от нее и воспринял Владимир Ильич способность ни при каких случаях не поддаваться влиянию болотной обстановки среды — черта, которая с особой силой сказалась в трудных испытаниях тюрьмы и ссылки.
Мария Александровна сразу поняла: сын еще глубже ушел в революцию. Только приехал, не пробыл и часа дома, как тут же понесся на почту давать телеграммы единомышленникам в Сибирь, в Псков, Астрахань, Нижний Новгород, Самару.
Накинув шаль, куда-то ушла после обеда Анна. За ней отправилась и Мария. Заторопился по делам и Дмитрий. Все они разлетелись с поручениями неугомонного брата. Ему срочно требовалась связь с Московским комитетом, явки для встреч с нужными людьми, литература.
Никого из ушедших Мария Александровна не удерживала: таковы ее дети, и таков их путь.
Но сердце матери не могло не тревожиться, когда наступил вечер, а Володи все еще не было дома. Мария Александровна часто подходила к окну и смотрела на улицу. Может, вспомнился ей страшный день казни старшего сына Александра, поднявшего руку на царя.
Тяжелый полицейский сапог уже многих раздавил. И все давит… давит… Сколько жертв каждый день!
Чудились крадущиеся за сыном шпики. Ведь он сейчас под негласным надзором полиции.
В шесть оголтело свистел на улице городовой — это был сигнал лавочникам, чтоб опускали шторы на витрины и запирали двери.
По-февральски рано завечерело, отзвучал колокольный перезвон. Потом потянулись томительные часы.
Первой вернулась младшая дочь.
— Ну, вот и я, — сказала Мария, сбрасывая пальтишко в передней. — Скоро и Аня будет.
— А Володя?
— И он придет. Ты ведь знаешь, как много у него дел, а времени совсем нет. Ему еще в Петербург ехать.
— Так скоро? — только и проговорила Мария Александровна, хотя о предстоящей поездке сына в Петербург слышала впервые.
Явился Владимир Ильич поздно — уже и Анна была дома, и Марк Тимофеевич, и Дмитрий.
— Мама спит? — спросил Владимир Ильич, не застав Марию Александровну в столовой. По его частому прерывистому дыханию все поняли, что он очень спешил домой, почти бегом примчал, чтобы мать не тревожилась ни одной лишней минуты. — Что же мама? — нетерпеливо переспросил он. — Я, кажется, чересчур задержался…
Ответила Анна:
— Прилегла… Но еще не спит… Читает.
Владимир Ильич постучал в спальню. Вошел. Глаза Марии Александровны радостно вспыхнули.
При свете лампы она читала недавно вышедший сборник рассказов Горького. Владимир Ильич улыбнулся, увидев на переплете имя любимого писателя, присел возле матери, поцеловал ее теплую руку.
Долго они говорили в тот вечер. Владимир Ильич рассказывал о Сибири, о планах на будущее.
И мать увидела: он весь как заряд мощной энергии, и никакая сила, даже материнская, не удержала бы его от того дела, которым он сейчас жил. Но зачем удерживать? Наоборот< —пусть и ее материнская любовь и забота послужат этому делу, помогут сыну и его товарищам преодолеть все трудное, злое.
— Иди спать, сынок, — сказала она и ласково провела рукой по его щеке. — Тебе нужно отдохнуть. Буду рада, если все, что ты задумал, исполнится. Спокойной ночи!..
Поддержка матери много значила для Владимира Ильича. Он ушел от нее ободренный и потом все улыбался: и когда пил чай, и когда, уже лежа в постели, просматривал газету.
С первых же дней приезда в Москву Владимир Ильич деятельно занялся осуществлением своего замысла. Многое он успел сделать еще в ссылке и по дороге из нее.
Общерусская нелегальная газета… Где издавать ее — в России или за границей? Предстояло окончательно решить. Герцен недаром издавал свой «Колокол» в Лондоне.
В библиотеке на Моховой знаменитый «Колокол» хранился в секретных «нулевых» шкафах, читателям его не выдавали. Мария Ильинична через знакомых устроила брату возможность полистать «Колокол», экземпляр которого тайно держал у себя один революционно настроенный старик книголюб.
Владимир Ильич провел полдня за пожелтевшей от времени редкой подшивкой газеты, когда-то регулярно выходившей в течение десяти лет.
— Хорошо, что былое изучаете, — сказал ему владелец газеты, в прошлом учитель истории. — Былое надо знать. Тем более — такое славное. Увы, сейчас нет таких смелых изданий. Нет у нас сегодня Герцена…
«Колокол» Герцена сыграл большую роль в развитии революционного движения в России. Несмотря на запрет царских властей, страшно боявшихся крамольной газеты, «Колокол» проникал сюда через пограничные кордоны и нес слово правды людям. С 1857 по 1867 год вышло 265 номеров газеты.
Листая страницы, Владимир Ильич время от времени делал в своей тетради заметки.
Убеждение, что будущую «Искру» лучше всего ставить за границей, крепло тем сильнее, чем больше Владимир Ильич знакомился с положением дел в русском социал-демократическом движении.
Много провалов, частые аресты из-за неумелой конспирации. Нет, газету надо ставить с самого начала так, чтобы она была недосягаема для царской охранки — тайной полиции.
С каждым днем становилось все яснее, какое нелегкое дело взвалил на себя Владимир Ильич. Предстояла огромная работа. Пожалуй, ни один организатор и издатель газет в мире не стоял перед такими трудностями.