– Скажите, а Сомов жив? – спросила Лиза. – Почему-то у меня его в списке старых сотрудников нет.
– Генка-то жив, на пенсии, на даче живет. Мы иногда с ним по старой памяти перезваниваемся. Ушел он из института после Марининой смерти. Не захотел дальше с Кузьмичевыми работать. Наивным был. Думал, в другом месте таких же Кузьмичевых нет. Телефончик его я Вам дам. Пригласите на юбилей, может, он и придет.
12
К Сомову Елена поехала с Георгием Викторовичем. От его услуг Лена отказываться не стала. Неохота было на электричке тащиться, все-таки на машине комфортнее. Георгий вроде не типичный такой начальник и на нее запал. Это она теперь и сама, без Лизки, видит. Не поймет только: она-то на него запала или пока еще нет? Иногда ей кажется, что да. Вот это ни в какие ворота не лезет!
Сомов оказался моложавым и умным старикашкой. Георгий начал разглагольствовать о юбилее института, вручил приглашение. Сомов засмеялся.
– Это что же делается? Заместитель директора крупного института, лидера отечественной науки, сам ездит пенсионерам приглашения раздавать. Смешно. Мне Лида звонила, про Лену Полянскую рассказывала. Хвалила очень. Идемте чай пить. Вы ведь приехали узнать, что же тогда у Кузьмичева в кабинете было. Расскажу, хотя воспоминания не из легких. Марина ведь такая светлая была, и вдруг такая нелепая смерть. Вам же, наверное, все говорят, что Марина была талантливым человеком, была ученым от Бога, хотя тогда про Бога мы ничего не знали. Мне казалось совершенно неверным, что Марину на конференцию не пустили, и я по глупости пошел к Кузьмичеву объясняться. Как-то так получилось, что в кабинете мы оба стояли спиной к двери. Кузьмичев вел со мной разговор отеческим тоном, так сказать, наставлял молодое поколение. Большую часть времени он распространялся о той громадной ответственности, которая лежит на его плечах. «А знаете ли Вы, молодой человек, что отец Марины во время войны вошел в контакт с немцами? Его подозревали в предательстве, в мародерстве, в утаивании от государства материальных ценностей. Он целых семь лет провел в лагерях. Вы можете поручиться, что, будучи в Германии, Марина не войдет в контакт со старыми друзьями отца? Вы представляете, какой может быть скандал? Кроме того, мы должны принимать во внимание национальность Марины Яковлевны». Тут мы услышали шум за спиной. Я обернулся и, к своему ужасу, увидел Марину. Она стояла совершенно бледная. Я помню все, что она сказала, дословно: «Мой отец – кристально честный человек, он, в отличие от Вас, прошел всю войну, он – кавалер трех орденов Славы. Мой отец реабилитирован, он отбывал срок безвинно. Он никогда не крал государственных ценностей, а вот Ваша супруга… Откуда у нее немецкая брошь? Я выведу Вас на чистую воду! Я буду жаловаться! Я подам на Вас в суд!» Потом Марина повернулась и убежала. Я был в шоке, поэтому упустил время. Кинулся за Мариной и опоздал. Думал, она побежала вниз, к выходу, а она побежала наверх, к Смирнову. Дальше Вы все знаете.
Георгий с Леной еще раз убедились, что все упирается в злосчастные ценности. Скорее всего, кто-то положил на них глаз, а они пролетели мимо. Не иначе. Надо искать, узнать бы фамилию доносчика. Ситуация с таблетками тоже непонятная. Никто не знает, откуда у Марины взялись таблетки. Все-таки что это было: несчастный случай или убийство?