– Ничего я не заберу. Пока мои заявления в полиции, никто меня не уволит. Иначе получится сведение счетов. Я сегодня еще в прокуратуру заявление отнес. Эти правдолюбы, Полянские и Зимины, от государства ценности укрывают, которые их деды в Германии наворовали.
– Что ты в прокуратуру отнес? – Екатерина Ивановна стала синеть, хватать ртом воздух.
Георгию стало жутко, ему показалось, что Екатерина Ивановна вот-вот умрет. Он стал звонить в скорую, а Елена достала из своей сумки какие-то лекарства и сделала укол. Зарянский, явно испуганный, притащил лекарство и дал бабушке. После укола и лекарства Екатерине Ивановне стало явно лучше, но до нормального состояния было далеко.
– Не надо скорую. Если сдохну, то и хорошо. Зажилась, давно на тот свет пора. Выпустил дурак джина из бутылки. Теперь все отберут. Сядь, Ленка, и послушай. Сядь, пока не померла и рассказать тебе все не передумала. Про то, что мать моя Маринку гнобила, ты уже знаешь. Мне и Лидка, и Генка Сомов про твои визиты рассказали. Только мать ее не убивала, таблетки Маринке кто-то другой подсунул. Подозреваю кто, но доказательств нет. Когда Маринка померла, дома у нас был грандиозный скандал. Отец чуть мать не убил из-за всего этого барахла, что у нас в квартире пылится. Верно ты, Георгий, подметил: вазы-то трофейные, или ворованные, это, как тебе больше нравится. Отец не воевал, он в эвакуации в НИИ работал, говорят, пользу большую принес. Это наверху оценили. Когда из эвакуации вернулись, директором института стал, денег стал зарабатывать воз и маленькая тележка. Мать любила пофасонить, все себе на заказ шила. В пятидесятые, когда уже Сталин умер, познакомилась она с портнихой. Зинаидой звали. Шила Зинаида лучше не придумаешь, а вот человеком была гнилым. Муж у нее в органах работал. При Сталине в больших чинах был, а после двадцатого съезда его к ногтю – сразу на пенсию вышел и жил круглый год на даче тихо-тихо. Пенсия не зарплата, жить Зинаида с мужем привыкла широко, а денег стало хрен да маленько. Вот Зинаида потихоньку и стала приторговывать барахлом, которое из Германии вывезла. Не Яков с Сергеем, а Зинка с мужем сокровища из Германии сперли, а мать моя у них ворованное скупала. Теперь, внучек, если по твоему заявлению проверки начнутся, все у нас отберут. Знаю, кто тебя на это паскудство надоумил, правнучка Зинкина – Жанка. Она с тобой любовь крутит, чтобы назад вернуть все, что Зинка матери продала. Ну, это уж вы сами, без меня разбирайтесь, помру я скоро. Слава богу, до такого позора не доживу.
Зинка знала твоего деда, Лена, это она матери рассказала, что он в лагерях был. Мать на работу Зинкину дочь лаборанткой пристроила, вот на нее и грешу. Мать брошку одну из Зинаидиных вещей очень любила, все время носила. Маринка тогда у отца в кабинете кричала, что брошка ворованная и что она в суд подаст. Началось бы разбирательство – мало бы Зинке с мужем не показалось, вот тут таблетки и пригодились. На Маринкиных поминках в институте старому Якову, как он увидел эту злосчастную брошку у матери, плохо стало, а Сергей, дружок его, в мать плюнул. Как сейчас помню, Сергей обнял Якова, и они вместе ушли.
17
Георгий с Леной сели в машину и всю дорогу до ее дома не сказали друг другу ни одного слова. Лена всеми силами старалась держать лицо и не заплакать. Уже выйдя из машины, Лена обернулась к Георгию и попросила подняться вместе с ней, помочь рассказать все отцу и деду.
Георгий удивился, но Якову Михайловичу хватило одного взгляда, чтобы понять, что Лене плохо. Он сразу обнял дочь, и она расплакалась.
– Сейчас, сейчас я заварю тебе чай с ромашкой, – сразу засуетился Михаил Игоревич.
– Дочка, тебя обидела Кузьмичева? Чувствовал я, что все так кончится, не хотел тебя отпускать к ней, Алексей Иванович, директор, очень просил.
– Яша, как ты мог отпустить Леночку к Кузьмичевой? Лена, что она тебе сделала?
– Миша, что она могла мне сделать? Ничего, – Лена попыталась успокоить деда.
– Что же ты тогда плачешь? Она тебе что-то рассказала про бабушку? Ты что, узнала, что бабушку убили? Я всю жизнь это подозревал, – Михаил Игоревич сел на стул, на глазах у него выступили слезы.
– Из-за барахла, из-за барахла убили, – сквозь слезы проговорила Лена.
Георгий посмотрел на Полянских. Вид у них был совершенно несчастный. Он решил взять инициативу в свои руки. Поставил перед всеми чашки, согрел воду, налил чай.
– Давайте пить чай. То, что Марину Яковлевну убили, – это пока только версия, доказательств нет. Екатерина Ивановна много чего рассказала, но это ее личные соображения и наблюдения.