Он весело рассмеялся – и она захохотала в ответ. Согласилась, повесила трубку, приняла душ, накрасилась и напудрилась. Превратила собственные щеки в лепестки магнолии. Превратила губы в две вишенки. Превратила глаза в огненно-черные огромные цветы не известного в природе вида. Запихала Лоретту Оскановски в тот же ящик, где держала фланелевую ночную рубаху и шлепанцы.
Накормила бабку и велела ей не засыпать перед включенным телевизором.
Когда Чиппи Берд позвонил в колокольчик в холле, Лейси Огайо в черной юбке в обтяжку и в огненно-красных туфлях выскочила из квартиры и помчалась по лестнице со спринтерской скоростью.
Джимми Флинн выслушал историю об отрубленной голове, рассказанную Чиппи Бердом и Лейси Огайо, с таким интересом, как будто слушал ее впервые. Строго говоря, он и впрямь слышал впервые сегодняшнюю версию, согласно которой Берд, защищая свою возлюбленную, отогнал гангстеров грозными окликами. Лейси широко раскрытыми глазами смотрела на хвастуна, которому действительно уже решила дать, и верила буквально каждому слову: да ведь и впрямь трахаться с отважным суперменом из очередного боевика куда веселее, чем с косоглазым ухажером-трусом. Она слишком увлеклась россказнями кавалера, а он увлекся ими тем более, чтобы заметить, как Джимми Флинн указал на них здоровяку и коротышу, сидящим в полумраке у дальнего конца стойки на двух высоких стульях – так что их нельзя было принять за здоровяка с коротышом. Молодая парочка не заметила, как Роджо подошел к телефону и набрал какой-то номер. Не узнала о том, что Баркало, одно имя которого вызывало у них ужас, хотя они и не знали, кто это такой, объяснил своей «шестерке», что слишком устал и что сейчас слишком поздно для того, чтобы похищать их прямо с улицы.
– Проследите за ними, выясните, где они живут и где работают. А все остальное завтра. Все остальное вполне может подождать до завтра.
У всей троицы – у Тиллмэна, Лаббока и Джексона – было в руке по бокалу. Они сидели в отдельной нише в баре на Голливудском бульваре.
– Мы попросили тебя прийти, чтобы поговорить о машине.
– О моем «БМВ»? 635-ой модели?
– С автоматическим управлением, – поддакнул Джексон.
– Серебристого цвета, – сказал Лаббок. – Господи, что за машина. – Он раскинул руки, делая вид, будто держит руль, ведя машину на большой скорости по длинной прямой дороге. – Имея такую машину, любую бабу имеешь. Даже хер не понадобится.
– Хорошая машина, что верно, то верно, – сказал Тиллмэн. – Ну, и что про нее?
– Она на полицейской стоянке. Необходим кое-какой ремонт.
– Я жду сигнала.
– Сигнала? Какого еще сигнала?
– Сигнала о том, что могу забрать ее. Все документы на нее у меня при себе, как вы и велели.
– Однако над этим стоит хорошенько подумать.
– Над чем?
– Над тем, чтобы забрать «БМВ» с полицейской стоянки.
– А что, что-нибудь не так?
– Да, дело, понимаешь ли, вот в чем. – В связке Лаббок-Джексон Джексону отводилась роль трезвого делового партнера. – Мы утаили кое-какие факты, поэтому нам не хотелось бы выдавать тебя с головой, обвиняя в наезде, повлекшем за собою человеческую жертву.
– Что мы, согласно присяге, обязаны сделать, столкнувшись с аварией, повлекшей за собой травмы, не говоря уж о летальном исходе. Понимаешь, о чем я? – добавил Лаббок.
– Прошу прощения, Эрни, мне бы хотелось ввести нашего друга Эммета в курс дела. А я просто не смогу сделать этого, если ты будешь перебивать.
– Извини, Марти, мне только хотелось подчеркнуть серьезностью нарушения процедурного порядка, если не самого закона, на которое мы пошли в данном случае, чтобы помочь другу.
– Я понял, да и Эммет это, я думаю, понимает. Он играет роль полицейского в сериале и прекрасно разбирается, что к чему. Да и как ему не знать этого, играя полицейского по пять съемочных дней в неделю, по двадцать шесть эпизодов в год? – Повернувшись к Тиллмэну, Джексон усмехнулся. – Для того, чтобы вывести тебя из игры, твой "БМВ"– 633…
– 635, – поправил Тиллмэн.
– Отлично, 635. Мы должны держать его на полицейской автостоянке в качестве оставленного автомобиля. Ты понимаешь, что это значит?
Тиллмэн покачал головой.
– Это значит… Хочешь еще выпить?
– Нет, спасибо, хватит.
– Это значит, что машина останется на полицейской автостоянке, пока не будет проведена проверка всего регистра похищенных автомобилей. Девяносто дней, если в течение этого срока никто не предъявит на нее претензий. Ну, а если ты отправишься на стоянку и предъявишь свои права на машину, кто-нибудь непременно поинтересуется, почему ты не объявил о пропаже машины ценой в сорок тысяч долларов в первую же минуту, когда ты ее хватился.
– И как знать, в каком направлении будет развиваться это любопытство, – вмешался Лаббок. – Прошу прощения, Марти, ты еще не кончил?
– Я кончил, Эрни. И ты это замечательно сформулировал.
– Я хочу сказать, мы скрываем твое участие в этой аварии со смертельным исходом. Но ведь одно с другим связано…
Лаббок посмотрел на напарника. Джексон кивнул.
– Связано, – сказал он.
– Все связано одно с другим. Я хочу сказать, забудь на минуту об этом паршивце по имени Вилли Забадно. Но остается, на хер, обезглавленный труп. Представительницы национального меньшинства, если ты понимаешь, о чем я. И вдруг – откуда ни возьмись – какие-нибудь злоебучие борцы за права меньшинств, какие-нибудь крючкотворы. Союз гражданских свобод, допустим. У нас в стране чертовски странные порядки.
– И тогда возникнут осложнения, – зловеще произнес Джексон.
– Ну, так что же мне делать? – спросил Тиллмэн.
– Ты можешь подписать доверенность на машину на имя одного из нас, ясно? И тогда, если кто-нибудь на стоянке полезет к нам с вопросами о том, куда это мы забираем машину, мы просто пошлем его подальше. И посоветуем там, в стороне, и держаться, если собственные яйца дороги. Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Я передаю вам доверенность. Вы забираете машину с полицейской стоянки. Ну, и что дальше?
– Мы буксируем ее в мастерскую. Сколько, по-твоему, это стоит – отремонтировать радиатор и капот?
– Я не автослесарь.
– Я тоже.
– Да и я тоже, – вмешался Джексон.
– Автослесарь на полицейской стоянке говорит, минимум шесть тысяч. Плюс-минус двадцать долларов.
– Нужны новые крылья. И, может быть, новая ось.
– Если… – Лаббок посмотрел на напарника. – Если в порядке ходовая часть.
– Да уж, если ходовая часть не в порядке, то машина никуда не годится, – сказал Джексон.
На мгновение показалось, будто он сейчас заплачет.
– Если ходовая часть сломалась, тогда уж прямо на свалку, – добавил он.
– Тут есть над чем поразмыслить, – признал Тиллмэн.
– Что верно, то верно. Есть» над чем поломать голову. Но у нас имеется одно предложение.
Тиллмэн улыбнулся с вымученной благодарностью.
– Машина у тебя застрахована?
– Разумеется, застрахована.
– Разве Эммет похож на идиота, который не застрахует такую шикарную машину? Да еще – будучи знаменитостью, – вскинулся Джексон. – Разумеется, она у него застрахована.
– Ну вот, ты заявляешь о том, что машину у тебя украли. Мы пишем за тебя заявление и вручаем тебе копию для твоего страхового агента. А другую копию кладем в досье, на случай, если кто-нибудь поинтересуется. Ты все улавливаешь?
– Я получаю страховку.
– Вот именно! И на всех кладешь!
– А что происходит с машиной?
– Это изумительная машина. Хотел бы я, чтобы у меня была такая изумительная машина.
– Я бы тоже хотел, – поддакнул Джексон.
– Так что нам надо будет договориться со знакомым автослесарем. Для нас он поработает сверхурочно – и возьмет полцены. А инструменты, гараж, отопление, электричество – все хозяйство, понимаешь? Никакой накрутки. Хозяин мастерской делает нам любезность. Автослесарь работает сверхурочно. Он даже перекрашивает машину. Мне нравятся серебристые, но Джексон говорит, что она должна быть черной. Нам с Джексоном это обойдется в три тысячи.