Глава тридцать седьмая
В том, чтобы отправиться вдвоем за газетами, было даже что-то семейное. К газетным автоматам на углу они шли, держась за руку. Как будто были женаты целый год, а то и все три. Если не считать того, что Свистун думал о пушке. О той самой пушке, которую не взял с собой в Новый Орлеан, вполне допуская, что там его могут обыскать. О той самой пушке, которая по-прежнему лежала у него дома и от которой, соответственно, будет мало толку, если по его душу явится парочка новоорлеанских бандитов Баркало и Роджо или, не исключено, еще кто-нибудь нанятый Уолтером Кейпом во избежание того, чтобы Свистун и впредь трепал его славное имя по всему городу.
Пушка была надежно спрятана, обернута в пластик и зарыта в мягкий мох в горшке с фикусом – одиноким и печальным домашним растением, выставленным на окно в гостиной, выходящее на балкон.
Люди держат оружие в тумбочке у кровати, под матрасом, на верхней полке шкафа за елочными украшениями, под раковиной на кухне и даже, поместив в водонепроницаемый пакет, в сливном бачке в туалете. То есть как раз там, куда в первую очередь и заглянут те, кому вздумается оружие поискать. С другой стороны, в цветочных горшках прячут, как правило, только ключи от дома, а поскольку человек, пришедший поискать оружие, уже попадет в дом, он едва ли полезет за ключами в цветочный горшок – и, соответственно, остается шанс на то, что он не найдет оружия. По крайней мере, именно такую схему разработал Свистун однажды вечерком.
Не то чтобы он так уж часто брал с собой чертову пушку. Где бы он ни носил ее – в кобуре у пояса или под мышкой, – скверная штуковина раздражала его: при начальном весе в двенадцать унций тянула, казалось, на все двенадцать фунтов, оттягивала штаны так, что ему все время чудилось, будто они вот-вот свалятся, – или же у него начинало нарывать под мышкой. Но как раз сейчас он бы смирился со всеми вышеописанными неудобствами. Как раз сейчас пушка ему остро, позарез, понадобилась. Он вспомнил о том, как крался в одних носках с кружкой крутого кипятка в руке, решив, будто в квартире у Боско его поджидает убийца. Кипяток – это не то оружие, которое хочется иметь под рукой в подобной ситуации.
В воздухе веяло опасностью. Убийцы пустились по его следу. Слишком долго он занимался своим ремеслом, чтобы этого не почувствовать. А раз так, то полагалось держать при себе пушку.
Поэтому, когда они уже вернулись к дому, в котором жил Боско, Свистун прошел в глубину двора, где была припаркована машина.
– Куда собираемся? – спросила Шила.
– Мне нужно взять смену белья. Чувствую себя полным идиотом, занимаясь каждый вечер стиркой, как какая-нибудь хористочка.
– Вот и отлично. А потом заедем ко мне и тоже кое-чего возьмем.
Славная выдалась поездочка по извилистой дороге в его бунгало на склоне холма. Дождь ненадолго прекратился, воздух для разнообразия стал чистым и свежим. Подъезжая к дому и разворачиваясь, он проехал практически прямо под окном собственной гостиной. В скверные дни, когда его не страшило уже ничто, кроме оползней, он подумывал о том, чтобы выйти на балкон и в тот самый миг, когда дом начнет рушиться, приземлиться на крышу проносящегося мимо автомобиля. И даже если автомобилист мчался к самому Свистуну с известием о том, что он выиграл миллион долларов в лотерею, подобный прыжок неизбежно привел бы к гибели и самого прыгуна, и всех, кому не повезло оказаться в машине.
Как обычно, улица перед его домом вверх до самой развилки и вниз почти на такое же расстояние была по обе стороны запружена машинами. Машин было куда больше, чем проживает в этих местах народу; разве что половина домовладельцев занимается тайной субарендой, чем они, впрочем, наверное, и впрямь занимаются, потому что жизнь в Хуливуде, как всем известно, дорогая. Но неожиданно его собственную подъездную дорожку никто не блокировал. Он припарковал «шевроле» между «мерседесом» и «БМВ», поставил на тормоз, выключил мотор.
– Подождешь здесь? Я обернусь за пять минут.
– Чем ты там собираешься заняться, Свистун?
Слушать автоответчик? Или боишься, что я узнаю имена прочих твоих подружек?
– Им нет числа, – ответил он. – Моим подружкам нет числа.
Он вышел из машины и хотел было помочь сделать то же самое Шиле, но она уже выбралась сама. Он отправился к входной двери, пристально осматриваясь по сторонам. Тропка, растущие вдоль нее азалии, плющ над дверью, стекла на окнах, черепица на крыше. Но что-то было не так или, по меньшей мере, не совсем так. Хотя бояться теней ему не хотелось. И не хотелось заставлять Шилу бояться их. Он вставил ключ в замок. Шила стояла рядом, ее тело прикасалось к его телу. Он распахнул дверь и собрался было войти.
– Ах ты, черт, – пробормотал он. – Свет включен.
Он полуобернулся, отталкивая Шилу, которой не терпелось войти. Лезвие мачете, зашуршав, как шелк, блеснуло в воздухе где-то совсем рядом. Чудом разминулось с вытянутой вперед рукой Свистуна и врезалось в деревянную дверь.
Свистун что было силы отпихнул Шилу – и она отлетела от него, споткнулась на неровно вымощенной дорожке и рухнула в кусты азалий. Свистун подсел под руку, пытающуюся извлечь из двери мачете, отпихнул навалившееся всей тяжестью тело – и мачете высвободилось, а Свистун, захлопнув за собой дверь, помчался к окну, где стоял горшок с фикусом. В несколько секунд перед тем, как с силой захлопнутая дверь вырубила свет, который он никогда не оставлял включенным, если не собирался вернуться домой к вечеру, Свистун увидел Джикки Роджо, который в некоторой растерянности возился с мачете.
А теперь в доме наступила полная тьма. Стоя на коленях, Свистун разгребал в горшке влажный мох в поисках пластикового пакета с пушкой.
– Сукин ты сын, – сказал Роджо. – Идиот! Да там я поглядел первым делом.
Свистун приподнялся с колен, правой рукой обхватив крепкий ствол фикуса.
– Какого хера ты сюда явился?
Роджо не ответил. Он наступал на Свистуна, держа мачете чуть на отлете с тем, чтобы тот не смог блокировать удар, не потеряв при этом, как минимум, кисти.
Сперва рука, а потом моя забубенная головушка, подумал Свистун. И со всей силы въехал Роджо тяжелым цветочным горшком по коленям.
Роджо чудовищно взревел, он зашатался, чуть было не упал, однако удержался на ногах, утратив при этом, правда, ориентацию. Как обезумевший дервиш, рванулся, размахивая мачете, на обидчика, прошел мимо цели, врезался в стеклянную стену, выходящую на склон, разбил ее, прошел через нее насквозь.
У Свистуна не хватило реакции увидеть, как он падает. Зато он увидел Роджо, распростертого на асфальте. Прямо на него мчалась машина. Водитель отчаянно нажал на тормоза, и их скрип оказался похож на женский вой.
Глава тридцать восьмая
Канаан и лейтенант Манки задержали Баркало в гостиничном холле, когда он вернулся со свидания с Кейпом.
Беллерозе и Канаан уже потолковали с Манки, объяснили ему суть дела и предоставили возможность исправить ошибку, допущенную им той ночью, когда он оказал кому-то услугу (они не стали допытываться, кому), – той самой ночью, когда обезглавленное женское тело вышвырнуло на мостовую из пикапа Вилли Забадно. Они обратили его внимание на то, что гангстер по имени Джикки Роджо, прибыв сюда из Нового Орлеана и будучи соответственно «подопечным» лейтенанта Беллерозе, совершил покушение на убийство одного из резидентов Лос-Анджелеса, закончившееся, правда, его же собственным падением с балкона на Ирландскую террасу как раз над бульваром Кахуэнго. Расследование этого дела было напрямую связано с расследованием пропажи обезглавленного тела из окружного морга, откуда его забрал Вилли Забадно, по причинам, которые он, судя по всему, унес с собой в могилу.
Однако одно было ясно с самого начала: услуга и впрямь была оказана. Что могло повлечь за собой служебное расследование. И, конечно, Манки мог и впрямь выгораживать человека, которому оказал услугу, вопрос об этом был оставлен на его усмотрение, но, естественно, в этом случае самому Манки пришлось бы худо.