– Тугара, охринела! – она, дрянь выпрямилась и кричала на меня, стоя впритык к нашему учителю, который уже перестал улыбаться и смотрел в синюю даль. Выглядел беззащитным. Жалко даже мужика стало, видать не знал, что такое преподавать в одиннадцатом классе.
Я вела бровями, знаками показывая, что пора сваливать. А когда отупевшая Соня решила сопротивляться, взяла её под руку и потащила за собой. Игривая девка прощалась с учителем, прощалась, прощалась… Пока я не швырнула её в кусты.
Сонька даже не заметила, что я её толкаю. Лицо её было глубоко влюблённым, она вдохновенная уже строила планы.
– Тугара, – выдохнула она у тонких рябин. – Он моя мечта!
– Лядина!
– Катька, – она схватила меня и обняла. Мой взгляд зацепился за что-то ярко-оранжевое у ёлок, но Лядина повернула мою голову к себе. – Спасибо, дорогая. Это было… Я в общем…
Я ударила её по щеке. Сонька очнулась.
– Лядина! На меня смотри! А теперь слушай, – с рыком говорила я. – Ты покалечишь человеку жизнь. Он не мажор из клуба, он преподаватель в школе. Он лишится работы из-за тебя, ему припишут статью. Уголовная статья! Соня! Возьми себя в руки. Ты ж не малолетка. Ты же сможешь подойти к этому вопросу с мозгами.
Заработали мыслительные процессы. Расплавившиеся извилины, стали появляться вновь.
– Что мне делать? – она казалась потерянным ребёнком.
– Для начала, остынь, – мне самой не помешало бы остыть.
У меня чесались руки подсмотреть в интернете, что там надо в такой ситуации делать.
– Как же остынь, когда я его люблю. Он мне всегда нравился, потому что не такой, как все мужики. А теперь…
– А теперь ты берёшь себя в руки, – старалась говорить грозным голосом. – Твоя задача не навредить Тохе.
– Да, – согласилась она, но немного растеряно.
– Он уже всё понял. Значит, тебе будет легче.
– Он меня не захочет?
– Ты не о том думаешь! Твоя задача вести себя прилично, переведя всё в учёбу и нормальное общение!
– Да, да, – закивала Соня. – Какая учёба, я и так тяну по всем предметам.
– У вас со второго курса латынь пойдёт. Начинай учить. Соня мужики истеричек и навязчивых не любят. Никаких задниц под нос, никаких взглядов неоднозначных. Покажи себя, как трезвомыслящую. Тебе когда восемнадцать?
– В следующем году.
– Вот в следующем году все свои фокусы и покажешь ему, а пока только общение.
– Я не выдержу, – заныла Лядина.
– Тихо, скромно признайся ему в любви и спроси совета.
– А так можно? – выпучила Сонька глаза.
– Он взрослый человек, он либо уволиться, либо поставит ваши отношения на нужные рельсы. Будешь латынь зубрить, комбикорм таскать, флору фауну изучать.
– Тугара, тебе однозначно надо идти в психологи, – она тихо рассмеялась.
Вот ведь стерва!
Я вытерла пот со лба и пошла домой, чувствуя, что сильно устала. Как же я Тоху Ивановича подставила! Надеюсь, Лядина не тупая овца и поняла, о чём я ей втирала.
Мы шли молча, покидая лес. Добрались до ворот и таблички. Уже оттуда я увидела, что напротив моего дома стоит Трэш.
Меня тряхануло, ударило по всему телу в пятки. Так непривычно было видеть Савинова рядом с моей обителью.
Он вставал на носочки, выглядывал что-то за забором.
Холодало, а он всю также таскался в одной толстовке, у которой рукава уже были малы, в потёртых джинсах и дырявых кедах. Заметив нас с Сонькой, он натянул коронную ухмылку.
– Вини пух и день забот. Только что Белую Плесень видел, тоже тебя искала. Ты популярная, киска.
– Пришёл в любви объясняться? – рассмеялась Лядина. – Или серенады под забором петь?
– Пришёл ответить на многотомное смс, – усмехнулся Трэш.
Сонька отошла в сторону, вызывая такси. А на дороге появился автомобиль отчима.
– В общем я тебя прощаю, давай обниматься, – улыбнулся Никита, протянув ко мне руки.
– А ты прощение не хочешь попросить? – поинтересовалась я, склонив голову на бок.
– За что? А… Ну, да. Прости, что назвал шлюхой. Это я со зла, – он стал протягивать ко мне руки.
– Не надо, отчим едет, – я отступила на шаг назад.
Трэш посмотрел на приближающуюся машину. В глазах его мелькнуло то, чего я раньше не видела. Брови съехались, на лбу проступила морщина. Он напряжённо сжал губы. Это была боевая готовность. Наверно, так выглядит зверь перед битвой.
Ого! Так реагировал мой отец на неприятности. Поэтому я узнала этот жест.
– Он тебя колышит? – спросил Никита, не глядя на меня.
И я поняла, что нахожусь под защитой. Это было чем-то тёплым, надёжным. Как укромный уголок, в котором можно спрятаться. Вот он рядом, если мне что-то угрожает, я смогу укрыться в его тени.