– Это я, – выпалила, не дав Трэшу и звука произнести. – Поскользнулась и рухнула. Не призналась, потому что… Не говорите родителям. У меня есть карманные деньги, я сегодня же куплю новый.
Она внимательно меня изучала. Я смотрела на неё и тихо произнесла:
– Антонина Васильевна, мы выясним, кто нашу любимую классную руководительницу оскорбил. Обязательно выясним и вам сообщим.
– Никакого самоуправства, Тугарина, – недовольно сжала губы Жопа-Голова.
– Я поняла, – кивнула и пошла из кабинета.
Марго продолжала выть белугой. Похоже, уроков у нас сегодня не будет.
Я быстрым шагом возвращалась в класс. Коридоры были пустыми, в рекреации с большими окнами слышались голоса учителей. Отопление включили, в школе стало жарко, и на уроках часто открывали двери.
Трэш догнал меня. Забежал вперёд, вынудив остановиться.
– Катя, не верь Котову никогда, – он говорил мягко, потому что я его только что спасла.
– Мне надо вернуться в класс, – тихо прошептала я.
– Всё? – у него на лице отобразилось горе. – Мы расстаёмся?
– Малолетка, – вырвалось у меня. – Мы и не встречались.
Во что я вляпалась? От него ведь одни беды! Теперь любой рисунок в посёлке будут скидывать на него. А потому что, нефиг было себе такую репутацию делать! А мне бегать вытаскивать его?! И нет в Трэше ничего, что могло бы мне понравиться.
Пытался защитить? И до чего ты докатилась, Катя! Альфа-самца захотела. Так хоть бы выбрала Котова, а тут же совсем чмо… Пожалела! Я его пожалела! А на жалости далеко не выедешь.
– Верни тогда тетрадь, я порву то, что написал, – злился Трэш. Так, как мой отец когда-то делал: плотно сжимал зубы, так что мышцы под острыми скулами играли, верхнюю губу чуть приподнимал вверх, оголяя клык, получалось агрессивное, ехидное фырканье.
– Я сама порву, – обошла его стороной.
Трэш невесело усмехнулся и обречённо поплёлся к подоконнику.
Он забрался на окно, согнул колени, так что натянулись его джинсы, и я увидела волосатые голые ноги, от вида которых пробежала дрожь по телу. Трэш безрадостно уронил голову на руки и пришибленно замер.
Я вернулась в кабинет русского и литературы. Все сидели на своих местах, громко разговаривали, выясняя отношения. Замолчали, когда я прошла и села на стол Марго.
– Ну? – спросила Лядина. – Что там нарисовано?
– Маргариту оскорбили реально. Но это не простой рисунок. Трэш на компе не работает, а это обработка фотографий. Это сделал тот, кто шарит в фотошопе.
Все, как по приказу, уставились на Ложку. Лерка испуганно выпучила глаза. Губы пухлые упали уголками вниз. Ложкина заныла, испугавшись не на шутку. И ничего не смогла сказать в своё оправдание.
– За Ложку я вручаюсь, – вступилась за Лерку Соня. – Она Марго любит. Кто у нас ещё мастер?
Лядина зло глянула на одноклассников.
– Компы у всех есть, не каждый редакторы знает, – рассуждала Сашка Верещагина. – Ты видела что нарисовали? Можешь показать?
– Нет, – резко отрезала я.
Не хватало, чтобы они пялились на такое безобразие. Конечно, мы тут все адекватные и взрослые. Но ржать будут и вспоминать очень долго. А я реально не хотела Марго оскорблять.
– Ребят,– встал Васин. – Никто бы из нас такого не сделал. Это бэшки. Помните, как они завидовали нам, что у нас класс дружный, и что у нас Морго в классухах. Типа нас всех по литре́ вытаскивает.
– Вот уроды! – вскочил с места Шишков. – Мочить гадов надо!
Я только рот открыла, чтобы остановить лавину. Тот, кто нарисовал эту мерзость, не только Марго оскорбил, драку спровоцировал.
Прости мен, Антонина Васильевна, без самоуправства не обошлось.
Прозвенел звонок. А я уже была вымотана всем происходящим. В пустом классе, я забрала свою сумку.
Месиво было зрелищным. На защиту бэх вышла часть носорогов из десятого. На нашу сторону подоспели парни из Васиной деревни. Они хоть и девятиклассники, а уже под два метра ростом. Верещагина мочила девок, Лядина и Ложка всё снимали на видео.
Орали учителя, угрожая полицией. Трудовик и ботаник разгребали завалы с двух концов рекреации, но как только отпускали бойцов, они тут же неслись навстречу друг к другу.
От основной заварушки расходились по сторонам мелкие конфликты. Котова оттащил Антон Иванович. Трэша тянула в сторону какая-то девка.
Заметив мой взгляд, Трэш обнял девчонку и крикнул:
– Нафаня, ты самая лучшая!
Нафаня была на полторы головы ниже его. Толстая, прыщавая уродина из девятого класса. С выменем, как у Соньки.
Когда я увидела, как Трэш её обнимает, как она радуется и улыбается гнилыми зубами, то вернулась в свои тринадцать лет. Почти так же мой шестнадцатилетний парень пытался от меня избавиться.