– Надо, – тётя Марина влезала в пальто.
Лядины жили недалеко от школы, но не в том доме, что Трэш, а с другой стороны. Бежать было недалеко.
– Вот чё мать попрётся? – на бегу спрашивала Сонька.
– Как говорил мой папа, с мусорами рамсить должен авторитет, – рассмеялась я.
– Тугара, ты меня пугаешь, – поддержала смех Лядина. – Кем был твой папа?
– Догадайся, – заливалась я, полным ртом глотая чистейший ледяной воздух.
Мы пришли в тихую школу. Скинули куртки в раздевалке и поднялись вверх в кабинет русского и литературы.
Марго была удивлена. Она стояла у доски и поправляла очки, когда мы вбежали.
– Маргарита Петровна. Я очень прошу вас в кабинет директора сходить и поддержать Сонину маму. Мы уверены, что Антона Ивановича оклеветали, как вас когда-то, – стала говорить я. – И это сделал человек из нашего класса.
Марго помедлила. Поджала губы и, оставив учебник на столе, гордо вышла из класса в полной боевой готовности поддержать авторитетную мамку Сони.
– Давай, Тугара! – крикнула Верещагина. – Выдай нам падлу!
– Фото, которое подвело Тоху к увольнению, было сделано на биологической станции. Его нарисовали с Сонькой, стерев с фото меня.
Класс дружно заржал, но быстро успокоился, потому что Шишков и Верещагина – наша убойная сила напряглись.
– На такой же бумаге, такими же картриджами была нарисована Марго. Кто из вас знает, где находится биологическая станция? – перекрикивала я шум класса.
– Я! – поднял руку Ромка Шишков.
– Когда ты там был в последний раз? – поинтересовалась я.
– Лет пять мне было, – пожал плечами Шиша.
Мы с Соней переглянулись, и я поняла, что до неё дошло.
– Получатся, что сфоткать могли только я или Сонька. Но мы были вместе в этом кадре, значит, фотографировала ты, Анечка.
Весь класс замер, дружно повернулся на последнюю парту, где, как белый лист бумаги, сидела перепуганная Белая Плесень.
– Я видела твой оранжевый плащ в тот день, – вынесла я приговор.
Народ поднялся с мест. Верещагина и другие стали отодвигать парты в стороны, освобождая место для поля боя. Анька вскочила на ноги и спиной упёрлась в шкаф. Она закинула гордо голову вверх, и губы превратились в ниточку.
– Щаз будет буллинг, – Куча закатала рукава.
– Отойдите, – приказала я, и народ расступился.
Уже снимали на видео.
– Аня, – позвала я и наткнулась на ледяной, неприступный взгляд голубых глаз. Она не боялась возмездия. Она была уверена, что поступила правильно. – Прежде чем всё произойдёт. Объясни мне, с какой целью ты замутила такую фигню. Ладно Сонька, она тебя задевала, но Марго в чём виновата?
Она молчала, и класс молчал. Слышалось отрывистое дыхание разъярённой Соньки, которую лишили биолога.
– Аня, – позвала я. – Мотив мне. Расскажи, зачем? Ты хорошо учишься, Марго хорошо к тебе относится.
– Я хотела подставить Трэша. Он обижал тебя, – со злой усмешкой ответила Анька.
Класс ахнул и зашипел.
–Тихо! – рявкнула я, напитываясь всеобщей ненавистью к этому жалкому существу. – Не получилось. А вчера ты предложила отомстить Соньке, потому что мы с ней поссорились.
– Да, – кивнула Анечка, нагло глядя на Лядину. – Ты моя подруга, и станция наше место. И это я подсказала твоим родителям, чтобы они в опеку позвонили и сдали Трэша. Потому что ты перестала учиться и приходить на уроки. А я престала видеть Бахрю и гулять с твоими сёстрами.
– Она к психиатру со мной ходила, – вдруг сказал Васин. – Она ку-ку, видать совсем.
– Аня, – я раскалилась до ненависти. – Я тебе не подруга. Я тебя сейчас первая замочу.
И тут она испугалась. В первый раз за всё время разборок. Отрицательно покачала головой, не веря моим словам. Перестала дышать, а в глазах не способность принять вероломство.
– Только не ты, – шептала она. – Только не ты!!!
Её стало трясти всем телом. Глаза закатились, начались настоящие ломки конечностей и бесконтрольное их метание.
Зрелище было ужасающим.
Половина класса закричала, Ложка на ультразвуке. Народ на парты вскакивал, чтобы снимать приступ эпилепсии.
Зрелище было пугающим.
Анечка по шкафу скатилась на пол, и я кинулась к ней.
– Сонька, что делать?! – закричала я Лядиной.
Та стояла с мстительной физиономией и наслаждалась.
– Соня! Ты медик! Клятва Гепократа…
– Я её не давала, – зло ответила Лядина. – Пусть сдохнет!
– Соня, пожалеешь через пять лет! – предупредила я.
Лядина медлила, тело Анечки продолжала трясти. Мне было страшно её держать.
– На бок положи! Слюной захлебнётся. Да, не сжимай её!