– Давайте, – оживился Энди. Так, я чего-то не понимаю: они с Моной вроде начали встречаться в начале лета? Эта игра у них такая?
– Я пас, – скинула тяжелую руку и попыталась подняться.
– Да ладно, будет весело.
– Колючка просто трусиха, – с насмешливым равнодушием бросил Эрик, глубоко затянувшись и выпустив в меня клубничную дымную струю.
Я полыхнула на него глазами: какая я ему колючка?! Индюк надутый! Но я не ушла, предварительно наградив всех гордым негодованием. Умная девушка ушла бы, а я нет. Потому что дура.
– За отказ говорить правду или исполнять задание назначается фант. Отменять фанты нельзя.
Правила озвучила Мона, с хитрым азартом тряхнув волосами.
– Я начинаю, – и посмотрела на Эрика. – Правда или действие?
– Действие.
Кто бы сомневался!
Мона деланно задумалась, надув красные губы.
– Поцелуй самую красивую девушку здесь.
Я фыркнула. Какая пошлятина! За что и получила злобный взгляд от «мисс Америка». У Моны была кукольная внешность – Барби позавидовала бы, – но она действительно была красивой.
– Не уверен, что она даст себя поцеловать.
– Даст.
Эрик хрипло коротко рассмеялся и дернул ее на себя, жадно впиваясь в губы. Я даже отвернулась. Настолько это было интимно и горячо. Даже мне жарко стало.
– Может, и мы? – Энди голодными глазами уставился на… Нет, не на губы, на мою грудь. И чего пристал?!
– Отвали.
– Правда или действие? – Эрик рывком ссадил с себя Мону и обратился ко мне. Честно, не ожидала. Я привыкла, что он либо не замечает меня, либо гадости говорит. Но гадости преимущественно наедине, а так – тотальный игнор.
– Правда, – буркнула я.
– Что я подарил тебе на восемнадцатилетие?
Что? Что-оо?! Он больной, что ли?! Что Эрик хочет услышать?! Что я чуть не отдала ему свою девственность на кухонном столе? Ага, конечно, буду я ему отвечать и цирк устраивать!
– Не помню, – сквозь зубы процедила я.
– Окей, – он плотоядно улыбнулся, словно только этого и ждал. – Три недели будешь моей рабыней. Делать все, что я прикажу.
– Да пошел ты! – возмутилась я. Он серьезно думает, что я соглашусь! Буду прислуживать ему из-за отказа исполнять правила дурацкой игры. Ага, уже бегу и фартук надеваю!
– Слабачка, – выплюнул Эрик, и все его поддержали. О, мой любимый эмоциональный буллинг. Иди, родной, обниму тебя!
– Моя очередь, – все, заставлю его землю жрать! Или пыль с моих туфель слизывать! Подонок! – Правда или действие?
– Правда.
Я замерла. Такие как он всегда выбирают действие, а тут такое. Я даже как-то не подготовилась.
– Почему ты ненавидишь меня?
Меня давно мучил этот вопрос. Если бы это было только из-за брака его отца с моей матерью, то он бы и ее до сих пор третировал. Но это не так. Сейчас только я красная тряпка для быка, точнее, индюка напыщенного.
– Это неважно.
– Это не ответ, – нервно хихикнула я. Кажется, мой сводный брат тоже попадет на штраф.
– Другого не будет.
– Тогда в расчете.
– Нет, – он даже пальцем у моего лица помотал, поддавшись через стол.
Я резко поднялась и специально каблуком наступила на ногу Энди. Сильно так, с проворотом.
– Ауч! – заорал он.
Потом ушла. Гадство, просто гадство! Черт! И где вообще Марсия? Я набрала ее.
– Ты где? – тут же крикнула она.
Это я где?!
– Здесь не дом, а бермудский треугольник!
– Я на улице, иду к машине, – сказала и отключилась. День с утра не заладился. Нет, все пошло не так, когда мама сказала, что Эрик приезжает. Или вообще, когда мы в Монтерей переехали.
– Ты мне должна, Колючка.
Я резко обернулась, практически воткнувшись в темную футболку. Опять он! Черт, мне Эрик столько внимания уделял в совокупности за все восемь лет. Только в сочельник больше уделил…
– Ты вообще-то тоже! – огрызнулась, отмахиваясь от яркого воспоминания – его руки на моих бедрах… И почему кошмары всегда такие запоминающиеся?
– И что ты хочешь? – спокойно спросил он, нарочито громко задумавшись: – Чтобы я землю ел, м?
Я вспыхнула! И как он узнал?!
– Какая ты предсказуемая.
– Ты зато человек-загадка, – едко ответила я. – Восемь лет не замечал меня, теперь прохода не даешь.
– Почему же не замечал, – Эрик прямо посмотрел на меня. – Один раз очень даже заметил.
Я сделала вид, что не услышала намека, возвращая разговор в более безопасное русло. Хотя у нас нет таких, везде сложно.