— Буду, — отвечает Глеб коротко.
— Отлично! А бокалы у вас есть?
— Ника, ко мне можно на «ты». Я не такой уж и древний, как тебе кажется.
— Хорошо, — я слабо улыбаюсь в ответ. — У тебя есть бокалы?
— Посмотри наверху.
Кивнув, я поворачиваюсь к нему спиной и открываю дверцу навесного шкафчика. Когда я первый раз попала в эту квартиру, она была пыльной и немного запущенной. Сейчас же вокруг чисто и уютно. Наверное, постаралась его женщина, которую Глеб ждал вместо меня. Становится интересно, какая она? Красивая? Умная? Взрослая? Та, что может быть рядом с таким суровым мужчиной.
Я встаю на носочки и тянусь к коробке, в которой предположительно должны лежать бокалы. Задеваю её кончиками пальцев и понимаю, что не достаю. Пробую ещё раз, но попытка вновь выходит провальной. Я хочу развернуться, чтобы взять табуретку, но неожиданно чувствую, что прямо за моей спиной оказывается Воронцов. Между нами расстояние больше десяти сантиметров, но волоски на коже будто наэлектризованные. Замираю. Не дышу. Не двигаюсь. Боюсь.
Горячее дыхание совсем близко, а запах его кожи буквально пропитывает мою одежду. Голова кружится, ноги слабеют, а воображение в красках рисует то, что могло случиться, если бы я не закричала тогда в прихожей... Он бы взял меня силой, о чём, конечно же, потом пожалел бы. А я наконец ощутила, каково это — быть со взрослым и опытным мужчиной.
Глеб с лёгкостью достаёт бокалы и ставит их на столешницу, после чего отходит в сторону и занимает своё место с тем же невозмутимым лицом. Я начинаю корить себя за ужасные мысли, которые в его присутствии приходят мне в голову. Господи, я же состою в отношениях… Да, Ромка всё ещё мой парень. Мы просто поссорились, наговорили друг другу лишнего. Скорее всего, это временно и уже завтра он попросит прощения за свои слова, а я хоть и сделаю вид, что он глубоко задел мои чувства, но всё равно прощу, потому что этой ночью целовалась с другим.
До Нового года остаётся три минуты. Я сажусь напротив Глеба и наблюдаю за тем, как он ловко откупоривает шампанское. А затем у него звонит телефон... Воронцов просит подержать бутылку с игристым, но в тот момент, когда она оказывается в моих руках, пробка отлетает куда-то в потолок и шампанское выливается на мою одежду.
Наступает новый год, где-то отдалённо слышится бой курантов, а я стою мокрая и липкая и в этот самый момент ощущаю себя полнейшей неудачницей.
Я всхлипываю, а Глеб сбрасывает вызов и подходит ко мне.
— Эй, ты расстроилась, что ли?
— Я, пожалуй, поеду домой, — отвечаю я и чувствую, как при этом промокает бюстгальтер. — Или к парню вернусь. Вызови мне такси, пожалуйста...
— Я не отпущу тебя в таком виде, — вздыхает Глеб. — Прими душ и возьми у меня футболку в шкафу. Постираем твои вещи, до завтра высохнут, а потом уедешь.
Глава 3
Глеб
С родителями Ники, Мариной и Лёхой, мы подружились ещё в школе. Правда, не сразу. Я был новеньким, перевёлся к ним из гимназии. Первым делом мы с Алексеем Крыловым начистили друг другу рожи. Ему показалось, что я слишком борзо ответил на его вопрос, я за словом в карман не полез, послал его, ну и понеслось… Разнимали нас все: одноклассники, учителя и завуч. После драки мы несколько дней не общались, потому что с гематомами и синяками отлёживались дома, но потом Лёха первым подошёл ко мне на перемене и предложил сходить с ним на занятие по боксу. Сказал, что наконец-то нашёл себе достойного соперника.
Весёлое было время: уроки, дискотеки, пьянки, совместные вылазки с классом, посиделки у костра, да и просто на скамейке у подъезда. Я играл на гитаре, Лёха отлично пел. Помимо бокса мы посещали футбольную секцию, а Марина, с которой друг начал встречаться в десятом классе, всегда приходила нас поддержать. У них как-то быстро всё завертелось. Первые поцелуи, первая любовь, незащищённый секс и, как следствие, ранняя беременность.
На последнем звонке никто из наших об этом не знал. Лёха мне первым по секрету сказал, что они с Мариной ждут ребёнка, поэтому поступление в пограничный институт откладывается. Мы собирались туда вместе и, честно говоря, мне было искреннее жаль товарища. Он грезил учёбой там ещё с раннего детства.
Я уехал, а он остался в городе, вместо института пошёл работать на стройку. Чуть позже, когда мы с ним встречали Марину из роддома, я увидел, как Лёха светится, глядя на малышку в розовом конверте, с такими же, как у него, глазами. Он казался счастливым, и жалость к товарищу мгновенно прошла.
Ровно десять лет после окончания вуза я отдал пограничной службе, затем перевёлся в Москву. Признаться честно, времени на общение со школьными друзьями почти не оставалось, но я всегда звонил Лёхе и спрашивал, как у него дела. Редко, но мы встречались в каком-нибудь баре, когда я приезжал в родной город. Он хотя и не исполнил свою детскую мечту о поступлении в пограничный вуз, но тоже неплохо устроился в жизни: открыл строительную фирму и воспитал дочь по имени Вероника, которую я чуть не трахнул в своей прихожей.