— Разве турбулентность бывает на взлете? — с откровенной паникой в голосе обращаюсь к Максиму я, ощущая, как трясет не только самолет, но и все мое тело. Руки бьет мелкий тремор, в горле становится так сухо, что глотать больно.
Максим слегка улыбается мне, томно и загадочно, словно чеширский кот. При этом взгляд у него такой, будто он совершенно не напуган, а дикая тряска (словно мы едем по раздолбанным дорогам в ржавой маршрутке) — естественное явление для широкофюзеляжного самолета.
Я прислушиваюсь к звукам внутри мощной машины. Ей богу, такое чувство, что держу эту птицу силой своей мысли, и она вот-вот вырвется. Нас обоих шатает из стороны в сторону, снизу раздается звук глухого удара… Я едва не падаю в обморок от ужаса и инстинктивно цепляюсь за предплечье Максима.
А что, если это мои последние минуты жизни? О чем я буду жалеть больше всего?
Оказывается, я задаю этот вопрос вслух.
— Расслабься. Гарантирую, что не последние, — уверенно заявляет Максим.
— Если мы долетим до Сочи, я буду целовать землю, — едва дыша, признаюсь я, все еще дрожа от страха. — Я в прошлом аэрофоб. Кажется, у меня паническая атака, — черт, мой мозг явно утрирует опасность происходящего.
— Может быть, пока поцелуешь меня? — глубоким и низким голосом интересуется синеглазый. — Говорят, от панических атак помогает какой-нибудь стрессовый и отвлекающий фактор.
— Как ты можешь думать о поцелуях в такой момент?
— Это все, о чем я могу думать, когда смотрю на твои губы, — он мягко накрывает мою ладонь на своем предплечье своей, и тысячи игольчатых мурашек резко проникают глубоко мне под кожу. — Ты очень красивая, Саша.
Он правда сказал это?
Я с трудом сглатываю, самолет начинает трясти еще сильнее, хотя, казалось бы, куда еще сильнее? Сильнее только камнем вниз, черт возьми.
— Все хорошо. Мы долетим, — обещает и успокаивает меня Макс, словно маленького ребенка.
— Неужели тебе совсем не страшно?
— Ничуть. По крайней мере, помирать с таким видом не так печально, — отзывается он, но мне уже не до смеха и не до комплиментов.
— Не хочу умирать, — тихо признаюсь я, едва ли не плача. — Успокаивает лишь то, что, в крайнем случае, это произойдет быстро.
— Значит, тебе есть ради чего жить.
— Не уверена. Но еще столько всего не сделано.
— Приступишь к этим делам, как только мы приземлимся. Жизнь одна, и сейчас самое время для того, чтобы не проспать жизнь.
— Отличный план. Обещаешь мне, что приземлимся?
— Обещаю, — и после этих его слов тряска в самолете стихает так же резко, как и началась. Я глубоко выдыхаю, приводя себя в стабильное состояние.
— Ты же знаешь, что от турбулентности не упал еще ни один самолет? Это всего лишь встречные потоки воздуха. Пилоты всегда заранее знают, где и когда они начнутся. Даже еду разносят в то время, когда они минимальны.
— Откуда такие познания?
— Я окончил курсы пилотирования. Хотел стать пилотом. Но потом передумал, потому что увлекся другим делом.
— А почему так? — слово цепляется за слово, и я теряю счет времени, растворяясь в разговоре с Максимом.
В воздухе начинает пахнуть праздничным обедом, а услужливые стюардессы спешат предложить нам шампанское. Максим даже не смотрит на этих красавиц в обтягивающих платьях, все его внимание обращено ко мне. Я невольно ловлю себя на мысли, что Олег всегда пялился и на стюардесс, и на официанток, а в итоге решил не далеко ходить и завел интрижку с ассистенткой.
— Кстати, нас давно не шатает, а ты все еще держишь меня за руку.
— Ох, я совсем забыла. В очередной раз без спроса взломала твои границы, — припоминаю неловкую ситуацию с чемоданом.
— Я не против, чтобы ты нарушала мои границы, но боюсь, это может далеко зайти, — он ловит мою руку и возвращает на свое предплечье.
Наши взгляды вновь встречаются в режиме замедленного времени. Тысячи образов и мыслей пролетают в моей голове. Боже, он же выглядит как грех и соблазн в чистом виде. И почему вселенная вдруг решила подкинуть мне такого соседа? Обычно я сижу с какими-нибудь старичками или дурно пахнущими личностями, и это уже стало моей полетной традицией.
И тут вдруг в канун Нового года система сломалась. Удивительно.
К завершению полета мы успели поболтать, поесть, отметить шампанским отмену самолетокрушения и обсудить планы на Сочи. Максим поехал кататься на сноуборде, что я и так поняла по его багажу и спортивному телу.