С технологией обогащения окисленных руд Лукьянчиков был хорошо знаком. Поэтому и крайне удивился такому решению. Будучи экономистом, Николай Никифорович подсчитал, что на базе уже действующих комбинатов по обогащению окисленных руд, разве что с небольшой реконструкцией, можно добиться выхода необходимой дополнительной продукции. То есть решить проблему в несколько раз дешевле. Лукьянчиков пишет свое заключение и отдает руководству. Фактически он выступил против строительства нового комбината, тем самым невольно показав некомпетентность ведущих специалистов Министерства черной металлургии СССР. Хотя здесь сыграло роль обычное «чего изволите?» И вот тут началось. То, что молодой сотрудник, хотя Лукьянчикову исполнилось уже сорок лет, посмел противопоставить себя министерству, решению правительства, не укладывалось ни у кого в голове. За подобную наглость и дерзость могли уволить сразу и без содержания. Лукьянчикову так открыто и было сказано — выгоним. В ответ Николай Никифорович и рубанул:
— А с такими специалистами лучше дела не иметь, себе дороже…
Если Лукьянчиков был уверен в своей правоте, он на попятную никогда не шел. Раз страдало дело — компромиссов он не признавал. Поэтому, недолго думая, пошел «со своей правдой» к директору Института экономики Склокину. Николай Федорович сразу во всем разобрался.
— Не волнуйся, — говорит, — мы тебя в обиду не дадим…
Однако после скандала на прежнее место работы Лукьянчиков вернуться уже не мог. А тут неожиданное предложение из Совета по изучению производительных сил Госплана СССР, где освободилось место начальника Отдела региональных проблем, экологии и природных ресурсов. Николай Никифорович согласился сразу — слишком свежи были в памяти синие разводы от выбросов вредных веществ из труб металлургического завода на окнах его квартиры в Кривом Роге и слова отца. В то время Лукьянчиков и предположить не мог, что его заключение о нерентабельности строительства нового комбината по обогащению окисленных руд окажется на столе Председателя Госстроя СССР Б. Н. Ельцина. Ведь это был их объект. Создается Комиссия по расследованию данного факта, председателем которой назначают Тиграна Сергеевича Хачатурова, а заместителем — Николая Никифоровича Лукьянчикова, кто заварил всю эту кашу. И они доказывают с цифрами в руках, что если даже остановить стройку, то даже с выброшенными на ветер деньгами на это строительство вариант Лукьянчикова все равно будет гораздо экономичнее. Госстрой принимает это заключение и направляет его в Совет Министров СССР. Оно было оглашено в присутствии представителей Госстроя СССР и членов Комиссии Т. С. Хачатурова и Н. Н. Лукьянчикова. В конце совещания Николай Никифорович не выдержал и подошел к заместителю министра Антоненко.
— Ну и чего вы добились? Столько народных денег угробили…
— Лишний комбинат нашей стране не помешал бы, — засмеялся он. — Так что не чувствуйте себя героем…
Николай Никифорович понял, что разговаривать с ним бесполезно. Да и желания особого теперь он не испытывал. Тем более, что вечером он уезжал в Свердловск в командировку. Но ее ему придется прервать — Совмин СССР срочно вызывал в Москву — Лукьянчикову предложили занять должность начальника Главного управления экономики и организации природопользования во вновь созданном Госкомприроде СССР.
Лукьянчиков уважал и ценил в людях достоинство. Жизнь доказала, что только человек, обладающий достоинством, способен быть честным и неподкупным, никогда не предаст и не продаст. Николай Никифорович жил именно по таким принципам, как и его отец, мать, да и большинство тех, кого он знал.
Родители его были родом из села Берека Харьковской области, из крепкой крестьянской семьи. Здоровьем у них Бог никого не обидел, так что все были физически крепкими. Правда, семья немногочисленная по тем временам — мать Анна Яковлевна, отец — Никифор Дмитриевич, бабушка Прасковья Дмитриевна и дед Дмитрий, но трудились от зари до зари. То, что они жили зажиточно, то есть имели две лошади, две коровы, плуг, дом, власти официально признали в 1933 году, когда решили их раскулачить. Тогда это делалось просто. Подгоняли запряженную парой лошадей бричку, на нее грузили кое-какие вещи, сажали людей и увозили в неизвестном направлении. Возможно, так и сгинула бы семья Лукьянчиковых в отдаленном глухом сибирском поселении, если бы не помог отец матери. По тем временам он считался человеком заслуженным, участвовал в революции, чуть ли не московский Кремль брал, поэтому ему вскоре удалось добиться освобождения родни, доказать несправедливость примененных к ним «суровых революционных мер». Но дед Дмитрий пережить позора и унижений так и не смог, и вскоре после возвращения из пересыльной тюрьмы помер. Однако дом и скотину Лукьянчиковым после революционной конфискации так и не вернули, и им пришлось переехать на новое место жительства — в село Мерефу, где проживали родная сестра отца.