Последующие дни его работы в институте прошли напряженно, в режиме ожидания вызова в партком или к директору института для вынесения приговора. И такой момент наступил. Однако в кабинете директора больше никого не было, да и сам он оказался довольно миролюбиво настроенным.
— Читал твой отчет, читал. Толково все схватил, самую суть. Надо будет на совете тебе выступить с более подробным изложением всего того, что происходило на том семинаре. Кое-что даже надо будет принять на вооружение.
— Так ведь инструктор ЦК сказал мне…
— По поводу выпивки на банкете? — поморщился директор. — А кто тебя за язык тянул? Иногда, братец ты мой, надо и мозгами шевелить. Успокойся, продолжай работать, вопрос этот уже закрыт. На, читай…
Из официального письма руководителя секции черной металлургии Отдела промышленности и техники Европейской экономической комиссии Б. Ру-Фуйе:
«Уважаемый господин Лукьянчиков!
Это письмо касается Семинара по потребностям черной металлургии в странах ЕЭК, находящихся в экономическом отношении на уровне развивающихся, который состоялся в Измире/ Чешме (Турция), 5–9 мая 1986 года.
Я хотел бы поблагодарить Вас за умело организованную и проведенную дискуссию, так же как и за подведение ее итогов, во время рабочей сессии по ассортименту выпускаемой продукции, рынкам, торговле и сотрудничеству.
Настоящий Семинар явился одним из наиболее успешных мероприятий, проходящих по эгидой ЕЭК, событием, важность которого признана не только секретариатом ЕЭК, но и специалистами, участвовавшими в работе Семинара. Своим успехом Семинар в большой степени обязан очень качественной и высокопрофессиональной работе лидеров дискуссий.
Мы надеемся на дальнейшее совместное сотрудничество во всех областях деятельности Комитета по черной металлургии…»
VII… — Может, тебе сюда чай принести?
— Что?
Николай Никифорович рассеянно взглянул на возникшую в дверях жену и машинально кивнул.
— Только…
— Не очень крепкий и не горячий, — со вздохом закончила за него Клара Георгиевна и, приблизившись к столу, обреченно проговорила: — Коля, ну ты можешь хоть на время забыть про свое устойчивое развитие? Ноги ведь протянешь.
— Ну, извини, — виновато взглянул он на жену, — припомнилось тут кое-что…
Клара Георгиевна мягко опустилась в кресло и, лукаво прищурившись, как можно серьезнее сказала:
— Я вот тут кручусь целый день на кухне и, знаешь, тоже пришла к определенному выводу. Хочешь знать, к какому? А к тому, что основа твоего устойчивого развития — все-таки крепкая семья.
— Это ты к чему? — не понял Николай Никифорович.
— Да все к тому же… Не так давно по телевизору показывали очередной круглый стол. Собрались философы, социологи, истории… И знаешь, какую проблему они обсуждали? Будущее семьи в России. И доказывали бедным зрителям, что таковая ячейка общества сейчас уже не играет положительной роли, как раньше. То есть, в прямом смысле отмирает, а получается — не нужна. Мешает людям жить, обременяет слишком тяжелыми обязательствами перед детьми, женой, родственниками… Вот так-то.
— Ты это серьезно? — подозрительно взглянул на жену Николай Никифорович, не веря в услышанное. Может, шутит? Хотя не заметно. И в свойственной ему манере уточнил: — А к чему ты об этом заговорила?
— Эх, Коля, — безнадежно махнула рукой Клара Георгиевна. — Вот твоя мать, Анна Яковлевна, царство ей небесное, институтов не кончала, а мудрая была женщина и хорошо это понимала, — увидев изумленные глаза мужа, она засмеялась, потом легко поднялась и пошла к двери.
— Сейчас чай принесу…
И только тут до Николая Никифоровича дошло, что Клара имела в виду, вспомнив вдруг его мать. И не мог удержаться от улыбки…
В центре Мерефы находился старый пруд, который зимой замерзал, и ребята катались там на коньках. Днем ставок, как местные называли каток на пруду, кишел малышней, особенно в зимние каникулы, поэтому ребята постарше приходили на пруд вечером. Пристрастился к такому спорту и Николай, приезжавший домой после сдачи экзаменов на зимней сессии. И в тот год, появившись в Мерефе, первым же вечером наточил коньки и отправился на пруд. Надеялся не только покататься вдоволь, но и встретить кого-нибудь из друзей, если повезет.
Уже стемнело, когда он подходил к пруду, и сразу заметил одинокую фигуру, которая спринтерски гоняла по кругу. «Вот и повидался», — сразу упало настроение у Лукьянчикова. Но кто же это был? Явно спортсмен и катался на беговых коньках, которых не имел не только Николай, таких в городе по пальцам пересчитать можно было. Подгоняемый любопытством, он быстро одел коньки и бросился наперерез, однако догонять спортсмена не пришлось. Сам остановился. Он подъехал и обомлел. Девушка — симпатичная и незнакомая, в облегающем спортивном костюме, на голове шапочка. Чтобы как-то скрыть неловкость, спросил, кивнув на коньки: