— Дело найдется.
— Чем больше, тем лучше. Правильно, Николай.
— Райком на это не пойдет.
— А мы ему докажем!..
Несколько минут в штабе стоял сплошной шум. Потом страсти начали затихать. Саша Мархель поднял Руку:
— Позвольте слово...
— Това-а-рищи, — развел руками Володя,— цэ ж не собрание. Мы побалакаємо другим разом, а Василий Вакулович тут ни при чем, он же из угрозыска, у него другие дела...
— Нет, нет,— перебил Рогов,— очень даже при чем. Говорите, товарищи, все выкладывайте, это очень важно.
— Я повторяю,— громко сказал Слава, поправляя очки,— разве все то, о чем здесь говорят, только нам нужно? У нас в штабе одни комсомольцы. А ведь в городе столько молодежи!..
Он замолчал и, склонившись над вазой с цветами, стал настраивать свой фотоаппарат. Потом поднял забитое веснушками лицо с красными оттопыренными ушами, добавил:
— Я все сказал...
Воспользовавшись небольшой паузой, к Рогову протиснулась Марина.
— Вы скоро освободитесь?
— Сейчас, Марина,— Рогов встал. — Я вам, друзья, новость принес.
Все сразу насторожились, стало тихо. Василий Вакулович улыбнулся:
— Ваши претензии уже услышаны. Сегодня вечером обком партии принял решение создать патрульные группы из коммунистов, комсомольцев, лучших производственников...
— А что я говорил! — не выдержал Николай, наклоняясь через стол к Володе. — Видал, какая к нам силища валит?! Теперь пойдут чудеса!..
— Та хиба ж я против? Пожалуйста. Раз е така установа...
— Не установка, Володя,— заговорил Рогов,— а жизнь диктует. Тут ребята верно говорили: в коммунизм идешь, в душу свою загляни, проверь, готов ли. Вот народ наш и собирается заглянуть в душу каждому, чтобы очиститься от тех, у кого в душе слишком много накипи. А такие у нас, к сожалению, есть. Сегодня он напился пьяным, завтра в пьяном виде нахулиганил, а от этого до преступления — расстояние меньше воробьиного носа.
— Можно вопрос? — опять поднял руку Саша.
— Пожалуйста.
— Эти самые патрульные группы к нам придут?
— Нет, товарищи, это будет что-то новое. Пока опыта у нас мало. Мы берем пример с ленинградцев. Они создают на заводах рабочие дружины, которые охраняют в своих районах общественный порядок. Вы понимаете, ребята, некоторые функции государственного аппарата станет выполнять народ, заменяя таким образом административные органы.
— А как же мы, наш штаб? Закрывается?
— Вы, наверное, вольетесь в дружины, станете ядром, ведь у вас есть опыт.
— Мы создадим студенческую дружину! — крикнула от окна Катя.
— Ремесленникам тоже нужна,— отозвались от дверей.
— Надо начинать с красномолотовцев, все-таки рабочий класс, крепкий народ...
— А чем хуже авторемонтники?
— Та не вси разом, хлопци,— вмешался Котенко,— давайте по одному. Хто мае слово?
Но ребята уже все высказали, и желающих не нашлось. Володя поспешил подвести итог:
— На сегодня хватит, а то уже полночь. — Он наклонил голову к Рогову и тоном райкомовского работника, привыкшего вести собрания, спросил: — У вас ничего нет?
— Марина, рассказывайте,— произнес Рогов.
Девушка округлила глаза:
— При всех?
— Конечно. Здесь все свои.
Марина обвела глазами притихших ребят и, стесняясь, заговорила:
— По заданию штаба я... в общем, мы познакомились с ним. Он развязный, самоуверенный... Живет где-то возле консервного завода, на частной квартире. Он какой-то подозрительный, Василий Вакулович. Все что-то недоговаривает, все у него намеки. Мы вышли из парка и сели в его машину, дядя ему подарил ее. И тут — откуда только взялся? — подошел какой-то парень с большой копной рыжих волос, в темном длинном пиджаке, тронул его за плечо. А рука волосатая и на ней золотые часы с браслетом. Ей-богу, они знакомы. Рыжий сказал: «Привет!» А он озлился, говорит: «Опять? Не дам!..» Тогда рыжий меня заметил, засмеялся и крикнул: «До двенадцати!» Я вышла из машины возле театра, а он не поехал домой, ведь ему надо по Первомайской ехать. Он завернул на Орджоникидзевский проспект. У них, наверное, будет встреча в двенадцать ночи. Остается полчаса. Мы еще можем найти их...
— Позвольте спросить? — вскинул руку Слава. — О ком идет речь? Кто этот самый «он»?
Марина опять взглянула на Рогова. Тот едва заметно кивнул головой.
— Рыжего я не знаю,— пояснила девушка,— никогда не видела. А «он» — это Крейцер Анатолий.
— С обувной фабрики, что ли?
— Да, заместитель директора...
— Знаем этого стилягу, он сосед Николая Строкова.
— Через три дома от меня живет,— подтвердил Николай. — И вовсе он не стиляга. Так, развинтился парень. Его хорошенько встряхнуть, и весь его стиль улетучится.