Глаза отца становятся все шире и шире, пока я рассказываю свою печальную историю. Когда я закончил, он подошел ко мне и легонько похлопал по плечу.
- Это был не лепрекон, сынок. Ты отсосал у бездомного через "дыру славы".
- Это неправда! - кричу я. - Я пытался помочь Шеймусу О'Дудлу!
Отец не слушает. Он хватает меня за руку, хватает ключи от машины, висящие на крючке у входной двери, и тащит меня на улицу.
- Куда мы едем? - cпрашиваю я.
- Мы найдем этого пидораса и отымеем его! - oтвечает он.
Папа открывает пассажирскую дверь и заталкивает меня в машину.
Мы едем по улицам в поисках Джерри. Папа в ярости. Вены на его шее превратились в громоздкие шнуры, а челюсть напряжена, как тогда, когда он не хочет вдохнуть один из моих пуков. Я не знаю, что он имеет в виду, называя Джерри "пидорасом", но у меня хватает ума не спрашивать.
Только вечером мы замечаем старика, закутанного в пальто, спящего на скамейке в парке.
- Это он! - кричу я.
Я бью кулаком по стеклу. Папа рычит. Я не видел его таким сердитым с тех пор, как он застал моего дядю Барри в ванной со мной.
- Ну вот, - рычит он. - Пора дать этому детскому скрипачу по заслугам!
Машина с визгом останавливается. Отец выбегает из машины, оставляя меня позади. Джерри садится и произносит "О, блядь", когда видит, что отец направляется к нему с закатанными до локтей рукавами. Бродяга пытается убежать, но отец валит его на траву. Они катаются возле нескольких куч собачьего дерьма, и пара озадаченных бегунов останавливается, чтобы понаблюдать за этой схваткой.
Отец хватает Джерри за растрепанные волосы и швыряет его головой в гору дымящихся белых какашек.
- Зачем ты это сделал? - рявкаю я на Джерри. Его лицо – маска из собачьего дерьма, а глаза вращаются в своих глазницах. - Ты сказал, что Шеймус даст мне горшок с золотом!
Джерри бессвязно бормочет. Отец наносит ему несколько сильных ударов по телу.
- Где он? Где Шеймус? - требую я выдать его.
Отец бьет старика коленом в пах. Джерри кричит, и мне приходится сильно прижать ладони к ушам.
- О-о-о-о-о, ты подлый ублюдок! - кричит он. - Ты ударил Шеймуса прямо в нос! Как же ему досталось!
Я отдергиваю руки Джерри и начинаю расстегивать пуговицы его пальто. Папа пытается остановить меня, но я отбиваю его руки.
- Какого хрена ты делаешь, сынок? - cпрашивает он.
- У Шеймуса мой горшок с золотом, - отвечаю я. - Я отсосал у этого волшебника шляпу его лепрекона, и я хочу получить то, что мне причитается.
- Не будь долбаным идиотом. Я же говорил тебе...
Я распахиваю грязный плащ Джерри. Мы с папой смотрим на дергающийся комок внутри брюк бродяги. В паху у него расплывается кровавое пятно.
- Ты поймал меня, парень! - кричит Шеймус приглушенным голосом. - Это золото твое. Забирай его и оставь нас в покое, ты, ебаный мудак!
Я рву веревочный пояс и пуговицы брюк Джерри, стремясь добраться до раненого лепрекона. Отец медленно отходит от меня. Я стягиваю рваные штаны до колен Джерри. Шеймус избит до кровавого месива.
- Где же он? Где горшок с золотом?
Я дрожу от ярости.
- Это... это... - бормочет Шеймус.
Джерри потерял сознание, его язык высунулся изо рта.
Из горла лепрекона вырывается предсмертный хрип. Его длинная шея подергивается, и он замирает, облокотившись на бедро Джерри.
Я сжимаю кулаки и трясу ими над темнеющим небом.
- Мое золото! - кричу я.
Никогда больше не поверю лепрекону!
"КРОЛИКИ"
Матерям безумия, Кристине и Мэриан. Наши любимые мамочки.
Димитрий Павлович отшвырнул грязные ботинки и отправил их в полет через крыльцо. Он захлопнул за собой входную дверь и ворвался в гостиную. Уродливый, красного цвета прилив залил его лицо. Гора дорогих пакетов покрывала обеденный стол. Чертова Мэриан. Его жена снова ходила по магазинам, тратила деньги, которых у них и так не было. Несомненно, она набрала еще больше долгов на кредитных картах на неотложные нужды.
Себастьян, парализованный, косоглазый сын Димитрия, сидел в кресле-каталке в углу комнаты. Он уставился в iPad, прикрепленный к подлокотнику, из которого доносились отрывистые вдохи и визги. Его брюки сбились вокруг лодыжек. Одна скрюченная рука обхватила его вялый, необрезанный член. Другая ласкала его свисающие, безволосые яйца. Рот мальчика был открыт, а с подбородка свисала длинная нитка слюны. Димитрий смотрел на это гротескное зрелище. Его губы скривились в отвращении, когда мальчик дернул себя за свой вялый член. По мере того, как он все больше возбуждался, Себастьян метался в кресле, ударяясь о систему поддержки головы. Нечеловеческие звуки вырывались из его горла и возвышались над ритмичным "фап, фап, фап", доносившимся из его дрожащих костлявых бедер. Димитрий отвернул голову, увидев, как из кончика члена Себастьяна вытекает пенистая сперма.