Выборочная амнезия, однако. Говорят, у моих сверстников-земляков у всех так... последствия катастрофы, влияние потрясения на неокрепшую психику.
Эх, ать-два, не тужи, завей память веревочкой!
Выворачиваем на улицу, идем, шевелим ногами...
Только далеко я не ушел. Потому что встретил -- кого б вы думали? -кого б вы ни думали, а встретил я нашего реликтового друга Ерпалыча. Возле кинотеатра, рядом с афишей фильма "Икар и Дедал", на которой были изображены двое мужчин резко выраженного гомосексуального типа с крыльями. Один из них пикировал на другого с вожделением во взоре, а жертва летела вниз головой, с тоской косясь на злополучного Ерпалыча.
Зря, в общем-то, косился -- уж чего-чего, а сочувствия он не дождался. Наоборот, Ерпалыч прямо-таки брызгал слюной на ворот своего знаменитого кожуха из тибетской далай-ламы, и каждый волос встопорщенной бороденки старика излучал негодование.
-- Рукоблуды! -- бушевал Ерпалыч. -- Художнички хреновы! Мазилы-изобразилы! Руки-ноги за такую афишу! Кисть по самые гланды! Холстом по морде!..
Народ вокруг вяло толпился и подначивал Ерпалыча на новые словесные подвиги. Пора было вмешиваться -- пусть старого ругателя в нашем районе каждая собака знает, и ни один служивый сроду не потянет Ерпалыча в кутузку, и по шее ему никто не даст, а кто даст, того живо пьянчужки местные вразумят... Не в этом дело. Просто после таких выступлений Ерпалыч на скамеечке часа два отходит, воздух ртом хватает, сердобольные бабульки его чаем из термоса отпаивают, с валерьянкой пополам -- а однажды, когда Ерпалыча в нашем дворе приступ трепал, и вокруг никого, кроме нас, растерявшихся студентов-третьекурсников, так помню я: Тот из стены вышел. Мы врассыпную, а Тот подошел вперевалочку и лапу корявую Ерпалычу на лоб положил. Враз старика отпустило, а Тот-исчезник постоял минутку и опять в стену спрятался.
Мы тогда еще тряслись, что он Ерпалыча с собой заберет; кукиши ему издалека крутили, как полагается, хотели штаны спустить да голые задницы показать, для умиротворения... не успели.
Так обошлось...
Раздвинул я толпу, послал кого надо куда надо и беру Ерпалыча за плечи. Худой он оказался, чисто скелет в кожухе! -- а пошел сразу, словно ждал, что его кто-то увести отсюда должен.
-- Пошли, Ерпалыч, -- говорю, а сам с ним уже за угол сворачиваю, -чего зря разоряешься?! Мужик ты у нас грозный, это все знают, а что Икар на афише рожей не вышел, так это нам без разницы, ты только поскальзываться не вздумай, у меня у самого ботинки скользкие, не удержу я тебя, Ерпалыч...
-- Алик, -- бормочет старик мне в ухо, -- вы же умный парень, Алик, вы же книжки пишете... это же символ, Алик, нельзя же так!.. опасно это, Алик, а у нас вдесятеро опаснее...
-- Нельзя, -- соглашаюсь. -- Никак нельзя и даже опасно, ни к чему символ поганить, крылья ему косо пририсовывать... да ты ноги-то переставляй! У меня крыльев нету...
Он тут как вцепится в меня, как тряхнет! Ну, думаю, здоров старик -- а он чуть ли не хрипит:
-- Нету! Нету крыльев! Нету и никогда не было! Не было крыльев! Не было!..
Я руки его костлявые от себя отрываю, соседям киваю -- все в порядке, мол, сам справлюсь!
В первый раз, что ли?!
-- Как это, -- отвечаю, -- крыльев не было?! Ты, -- отвечаю, -Ерпалыч, говори, да не заговаривайся! Любой дурак знает: Дедал крылья изобрел, себе и сыну Икару присобачил, потом улетели вместе... Ты чего, Ерпалыч?
Говорю, а сам себя полным кретином чувствую: на улице, в снегу по уши с Ерпалычем о крыльях Дедаловых спорю! Кому сказать -- не поверят!
-- Дурак-то знает! -- кричит Ерпалыч. -- Дурак знает, потому что он -дурак! Не было крыльев, Алик! Это не Дедал крылья придумал -- это ты ему их придумал! Ты да Овидий! Вот вам!
Завелся я.
Не выдержал.
-- Какой Овидий?! Причем тут Овидий?! Тоже мне, нашел виноватых -- меня с Овидием! Делать нам с Овидием больше нечего -- крылья твоему Дедалу придумывать!
-- Не было крыльев! -- у Ерпалыча аж опять слюна на воротник клочковатый потекла. -- Не было! Парус был, Алик! Парус! Парус он изобрел, косой парус для маленьких суденышек! И на двух парусных лодках ушел вместе с сыном с Крита! А гребной флот Миноса не догнал их! Вот, выкусите!.. Дураки вы с Овидием! Дураки! Афиши вам рисовать!
Вот тут я ему и поверил.
Считайте меня кем угодно, плюйте мне в лицо -- поверил. Стоят два психа на улице, снег метет, век на дворе даже стыдно сказать какой -- а я Ерпалыча за пуговицу беру и нежно так:
-- Пошли, старик, ко мне в гости. Чайку выпьем...
-- Нет, -- шепчет Ерпалыч, а сам зимний-зимний такой, белеет просто на глазах, -- пойдемте, Алик, лучше ко мне. И еще... у вас деньги есть, Алик?
-- Есть, -- говорю. -- Деньги есть. Сейчас я на угол в магазин сбегаю... ты домой иди, а я мигом...
2
За водкой я ходил неожиданно долго. Дело, в общем, не в водке -- две бутылки перцовки я взял сразу, на углу, как и собирался. Сначала хотел выпендриться, "Менделейки" купить: дорогущей, с голограммой самого Преподобного Димитрия на этикетке, при нимбе, бороде и улыбке архипастырской. "Менделейка" у нас в основном идет на экспорт, за бугор; но спасибо родному ликеро-водочному! -- и о своих земляках печется, не забывает. Впрочем, почти сразу я устыдился тщеславия суетного, решил не выпячивать грудь и взял перцовой "Олдевки" -- посчитав из каких-то соображений, что Ерпалыч должен любить именно крутые напитки, пусть даже и с утра. Собственно, это даже не перцовка, а жгучий бальзам о семнадцати компонентах ("Семнадцать мгновений весны" -- шутили любители), но и собственно перца там -- то ли пять, то ли шесть видов, включая экзотический "Chilli-Black".
Задержка же у меня вышла близ фонтана, не работающего с осени и по самый парапет заваленного слипшимся снегом. Остановился я, стою, в каждой руке по бутылке, и думаю: куда зимой водяница из фонтана девается? Очень уж меня вопрос такой волновал, когда я еще в институте учился и с лекций бегал пиво во дворах пить, под "молитву об отроке неудобоучащемся". Потом забылось как-то, а сейчас вот опять приспичило.