Возвращается к Жениной фотке.
— Не похож. Цепочка да, вроде была такая… Уши не торчат. Голова вообще не похожа, лицо. Но татуировки похожи. Смотри, тут все как четко, а у него давнишние, смазанные. Нет, у него брови не такие. У него маленькие… Весь оброс. Блин, наверное, да. Вроде да. Цепка. Цепка у него была такая. Ноздри, нос. Он. Все. Это он.
Жара. Стоим у бетонного блока, чуть левее, чем стояла та, другая семья. С утра один из ветеранов дозвонился до хирурга 1602-го госпиталя, который пообещал нам сделать пропуск на территорию. Через проходную не войти: с недавних пор пропуск в морг — только с разрешения начальника госпиталя. Начальник госпиталя в морг не пускает никого.
Хирург отъехал по делам, ждем. Ляна, ее друзья Даша и Игорь топчутся у блока. Подруга пересказывает новости: оказывается, у Андрика скопилось много машин ушедших, и машину Жени он отдавать не хочет, «пока все не выяснится». «Мне все равно, — говорит Ляна. — Мне, главное, Женю обратно получить».
Приходит хирург, вместе с ним немолодой человек в форме с нашивкой «Рудин» на груди, представляется дежурным офицером. Ляна почти не шевелится. Хирург, как будто мы не созванивались с утра, спрашивает: «Ну что у вас?» Вдалеке за беседой наблюдают два охранника.
— У меня муж погиб. Мне нужно посмотреть, убедиться.
— Ну у нас сто процентов его нет. Может, в судебно-медицинской экспертизе?
— Спросил судмедэкспертов, они тоже сказали, никого нет у них, — отвечает хирургу Рудин.
— Мы хотим посмотреть в списках.
— У меня нету списков.
— В морг как-нибудь пройти. Пожалуйста.
— Ну прямо в морг? Как пройти? — вроде как удивляется врач. — Кто отвечает за проникновение в морг?
— Проникновение? — уточняет Рудин.
— Ну как там? Начальник отдела? Но его там нет сейчас сто процентов. Там никого нет. Я спрашивал.
— В морге лежат только те, кто умерли в госпитале. Больные, просто больные, обыкновенные.
— Я не патологоанатом, — говорит хирург. — Я не обладаю о погибших никакой информацией. Если бы они были раненые, я бы их знал.
— Но они мертвые, — говорит Ляна и прикусывает губу.
— Лаборанта нету, я ему домой звонил. Говорит, нету никого.
— Можем мы пройти?
— Я не могу заказывать пропуск, девушка. Начальнику госпиталя… если вам дадут телефон — звоните, спрашивайте.
— Пойдем в холодок, — говорит Даша.
Мы заходим в бюро пропусков, сажаем Ляну на стул. Звоним — в ЦПОП, начальнику госпиталя… Тишина. Рядом старушка просится в храм на территории. Дежурная говорит: «Все поменялось в связи с Украиной, посторонних в храм не пускаем теперь, распоряжение».
— Мы можем перелезть через забор? — тихо спрашивает Ляна. В глазах плещется безумие.
— Пропуск спросят на входе в морг. Тебя посадят в камеру, Лян, и тело ты не найдешь, — говорит Даша.
К дежурной проходят два охранника, косятся на нас. Переговариваются. Один простодушно спрашивает Ляну: «А почему это нам сказали вас не пускать ни в коем случае?»
— Суки! — кричит Ляна. Даша обнимает ее, пытает ся незаметно закрыть ей рот.
Охранник снова тихо переговаривается с дежурной.
— А вы, девчата, сами с Донецка?
— Нет, местные.
— Вам сейчас дадут номер телефона ФСБ, вы звоните — и решайте вопрос. Потому что нам сказали: не пропускать. Созвонитесь.
— Почему такое отношение к людям? — кричит Ляна. — Если он уже умер, зачем он им нужен!
— Вот сейчас потихонечку объясните, что и как, этому фээсбэшнику, он даст указание начальнику госпиталя, и вы… Я бы от души, но не мое. Мне сказали: не пускать.
Листочек, четыре цифры по внутреннему. Кузнецов Станислав Александрович. Успокаиваем Ляну.
Она уже не плачет. Спокойным голосом говорит в трубку, что муж пропал, есть информация, что тела находятся здесь, и ей надо мужа хоронить. Или хотя бы увидеть. Но начальник госпиталя распорядился ее не пускать.
— И что вы от меня хотите? — слышу я из близкой трубки. — Я даже не военный, что хотите-то от меня? До свидания.
Дежурная говорит: «Ваша главная ошибка, что вы сказали: начальник госпиталя. А не начальник, а дежурный офицер».
Перезваниваем в безумной надежде. Все то же.
Но через три часа после того, как мы встали у Военведа, через 10 минут после того, как мы позвонили Кузнецову, — на мобильный Ляне поступает звонок.
Человек представляется Сергеем.
— Ваш муж погиб. Его тело спрятано в одном месте…
— На Военведе? — говорит Ляна быстро. — Я сейчас здесь.