- Ты волшебник, – оторвавшись от него, прошептал Винчестер.
- Обращайся, – тяжело дыша, так же тихо ответил Коллинз и, приковав взгляд к чужой ладони, которая всё ещё массировала его вставший член, не выдержал и стукнулся затылком о подголовник сидения. – Чёрт, Дин, ты изверг!
- Обращайся, – пожал плечами тот и убрал руку с его ширинки.
Коллинз разочаровано застонал, но тут же, опомнившись, заозирался по сторонам.
- Только попробуй сказать, что ты устал, когда мы приедем в гостиницу! – прошипел Миша, сверля любовника настойчивым взглядом.
- Жду-не дождусь, – лукаво улыбнулся он и всё-таки неуверенно взглянул в иллюминатор. – Ух, ты! Так это и есть твой родной город?
- Да. Подожди, это ещё что... Он тебе понравится!
Аэропорт «Пулково» не удивил Винчестера каким-то особым размахом. Зато воодушевление и неподдельный восторг его Миши, с которым он рассматривал всё, что попадалось на пути к выходу, и широченная улыбка, от которой были видны дёсны, наполняли душу каким-то тёплым чувством радости за него. Такси, предоставленное забронированным отелем, довольно быстро примчало их в самое сердце Санкт-Петербурга – к парадному входу «Four Seasons Lion Palace». Архитектура здания поразила Дина настолько, что он еле сдержался, чтобы по-плебейски не присвистнуть от восторга. По мнению Винчестера, Коллинз проделал огромную работу, так как уже через какой-то час, после приземления, они вместе плюхнулись на «особо широкую» двуспальную кровать и искренне улыбались друг другу. Скинув ботинки и сбросив прямо на пол куртки, подползли к изголовью и сами не заметили, как ленивые нежные поцелуи плавно перетекли в дрёму, а за ней и в глубокий сон. За окнами всё ещё было светло, когда Коллинз, открыв глаза, счастливо улыбнулся и, выпутавшись из объятий любимого мужчины, подошёл к окну, и прислонился к нему лбом, любуясь видом. Около памятника Петру I («Медный всадник») позировали новобрачные, запуская в небо белых голубей, а весёлая компания их гостей громко скандировала «горько», хлопая в ладоши и выстреливая в воздух пробками от шампанского. По всему периметру Сенатской площади то тут, то там гуляли компании, а некоторые отдыхающие расслабленно лежали прямо на аккуратно подстриженном газоне. Распахнув окно, Коллинз глубоко вдохнул свежий майский воздух с набережной Невы, чувствуя, как пузырьки счастья быстро-быстро разбегаются по венам. Он проводил в Северной Столице каждое лето, пока были живы бабушка с дедом. Этот город казался ему «уютными домашними тапочками», даже несмотря на частые осадки и отсутствие такого количества палящего солнца, которое было в Сан-Франциско. Питер согревал его изнутри, очаровывая, и удивлял своими «маленькими чудесами», затаившимися во дворах-колодцах и узких приветливых улочках. И всем этим Мише очень хотелось поделиться со своим Дином.
- Мы что, проспали до утра? – сильные руки Винчестера обвили его талию со спины, а пухлые губы горячо прижались к кромке волос.
- Нет, – Коллинз накрыл его руки своими и расслабленно откинул голову на плечо. – Это «белые ночи».
- Ух, ты… И что, совсем не стемнеет? – он тут же посмотрел на персиково-голубое небо, усеянное редкими перистыми облаками, бока которых были подсвечены нежно-золотистыми лучами.
-Давай сходим в душ и прогуляемся вдоль Невы? Господи, как давно я не видел развод мостов… – мечтательно вздохнул Миша.
- Только давай сначала поедим? Я жутко проголодался, – рыча, Дин зарылся носом в растрёпанные каштановые волосы.
//*//*//
- Видишь? Воон там? – Коллинз указал в сторону Стрелки Васильевского острова, и Винчестер кивнул, вытягивая шею. – Там, недалеко, был дом моей бабушки. Мне нравилось у неё гостить, – он запихнул тонкие пальцы в передние карманы своих узких джинсов и облокотился бедром на гранитный бортик набережной.
- Может расскажешь об этом поподробнее? – Дин набрал горсть мелких камешков и стал бросать их в, спешащую куда-то, воду Невы.
Две симпатичные девушки с длинными распущенными волосами, в коротеньких юбочках, и похожие друг на друга, словно родные сёстры, поравнялись с их парой и одарили обоих восторженными взглядами. Винчестер отвесил им шуточный поклон и весело взглянул на Мишу, собирая смешливые лучики морщинок вокруг глаз. Одна из девушек, видимо, та, что посмелее, остановилась напротив них, отбросила блондинистые пряди за спину и, переводя взгляд с одного на другого, почему-то обратилась именно к Коллинзу:
- Эх, даже не знаю, кому из вас больше завидовать, ребята? – хихикнув и помахав парням на прощание, они с подругой удалились прочь.
- Что они сказали, Миш? – Дин сам улыбался, глядя на то, как Коллинз буквально сложился пополам от смеха.
Когда он успокоился, то смог перевести сказанное девушкой, от себя добавив, что, по его мнению, ему всё же нужно завидовать больше!
- Ничего себе… – Винчестер хлопал ресницами, оборачиваясь в ту сторону, куда ушли девушки. – Дерзкие они, однако. Это у вас национальный признак такой, что ли?
- Ещё скажи, что тебе это не нравится? – Миша склонил голову к плечу, нагло смотря в зелёные глаза.
- Мне нравишься ты, а остальное не важно.
Неспешным шагом они двинулись вдоль набережной от своей гостиницы в сторону Зимнего Дворца. Поздний вечер оказался на удивление тёплым и благоприятным для прогулок. Солнце зависло где-то на уровне горизонта, распространяя всё ещё тёплые и яркие отсветы от спокойной глади воды и позолоченного купола на Заячьем острове. Они шли плечом к плечу, думая каждый о своём и не чувствуя никакой неловкости от общего молчания. Миновав Дворцовый мост, прошли ещё немного и спустились по ступеням ближе к воде. Мимо проплывали прогулочные теплоходы и быстроходные катера с, раскрасневшимися от влажных потоков воздуха, туристами, которые только и успевали поворачиваться, то вправо, то влево, фотографируя именитые достопримечательности исторического центра Северной Столицы. Миша встал на цыпочки и оживлённо замахал им руками, крича, что было мочи, по-русски:
- Привет! – Дин только собирался удивленно спросить, что он делает, как был поражён ещё больше тем фактом, что разношёрстные иностранные туристы тут же побросали свои камеры, и на разных языках закричали ответное приветствие.
- Ты сумасшедший, ты знаешь это? – восхищённо улыбаясь, сказал Винчестер. Вместо ответа Коллинз обернулся к нему, сияя глубинной синевой целого океана чувств, притянул за затылок и стал целовать так неистово и голодно, что Дин не выдержал такого напора и несдержанно застонал прямо в поцелуе.
- Ты хочешь, чтобы я изменился? – кокетливо спросил Миша, когда они уже оба стали задыхаться от желания чего-то большего.
- Ни в коем случае! – прорычал Винчестер, легонько прикусывая быстро бьющуюся венку под тонкой кожей на его шее.
Коллинз как-то смущённо повёл плечом, опуская длинные ресницы и перестал цепляться за широкие плечи Дина. Выпутался из его объятий и, отвернувшись, облокотился ладонями на тёплый гранит двусторонней лестницы. Упираясь в твёрдый камень предплечьями, Винчестер встал рядом, и молча любовался панорамой. Носы прогулочных теплоходов рассекали Неву, вода которой волнами расходилась в стороны и устремлялась к берегам, хлюпая и высоко расплёскиваясь, сталкивалась с неприступным препятствием. У Ростральной колонны, сменяя одна другую, взметались в воздух и выстреливали пробки от шампанского. Шумные, подвыпившие гости чествовали очередных припозднившихся новобрачных и те, целуясь, позировали фотографам у самой кромки воды. Глядя на всё это, было как-то спокойно и без видимых причин приятно на душе... Повернув голову, Винчестер скользнул взглядом по Мише. Тот стоял с закрытыми глазами, подставив лицо позднему вечернему солнцу своего любимого города, и улыбался каким-то, одному ему известным, мыслям. – Миш, ты счастлив быть здесь? -Коллинз распахнул свои красивые глаза и, не мигая, с минуту, молча, вглядывался в его лицо. Неожиданно для Дина, он сел на широкий парапет, перекинул через него ноги, свесив их над Невой, и задумчиво посмотрел в сторону Петропавловской крепости.
- Мой отец рано стал большим человеком, сделав успешную карьеру, – так же внезапно заговорил Коллинз, и Винчестер замер, понимая, что тот, наконец, решился всё ему рассказать. Подойдя к Мише, он прижался грудью к его спине и приготовился слушать.