По слободам ходят чудовищно разжиревшие собаки, по шляхам валяются трупы лошадей. А ведь зима не дошла и до половины.
Впредь такие отчаянные послания писатель будет отправлять вождю регулярно.
Всего за коллективизацию поголовье лошадей в СССР ополовинится, коров и свиней — сократится на 40%, овец и коз — более чем на 60%. Не желая сдавать скотину в общественное стадо, крестьянин ее скорее зарежет. А где «крупный и мелкий рогатый» разрешат держать на личном подворье, там его не раз будут насильно забирать для выполнения колхозного плана мясозаготовок. По сравнению с нэпом примерно вдвое сокращается среднедушевое потребление мяса и масла, и повсеместное общедоступное снабжение ими останется с тех пор неразрешимой советской проблемой (см. в т. ч. «Всесоюзная карточная система»; «Догнать и перегнать Америку»; «Расстрел в Новочеркасске»; «Дефицит колбасы»; «Продовольственная программа»).
Классовая борьба с кулаком перерастает в 1931-м в гражданскую войну. Право высылки раскулаченных с 1 февраля предоставлено местным властям. Репрессируют с перерывом на сев и до 11 сентября — чтобы потом, кто останется, урожай убирали. Земля и имущество ссыльных поступают в «неразделимый колхозный пай». 20 марта Политбюро в постановлении «О кулаках» поручает «устройство кулацких поселков тысяч на 200-300 семейств под управлением специально назначенных комендантов». Вчерашних хлеборобов России и Украины отправляют в самые непривычные для них условия, и за счет ссыльных население, например, севера Западной Сибири вырастает втрое. Считается, что на новых местах раскулаченных займут на тяжелых работах: в рудниках, на лесозаготовках, торфоразработках. Но «трудоустроить» их толком не могут — наказание важнее дела, условия жизни и вовсе нестерпимые. В Енисейск (Восточная Сибирь), по рассказам горожан, «наслали тысячи семейных крестьян, набили ими дома, дают 300 г хлеба взрослым и 200 детям, и больше ничего, даже кипятку не дают». Чаще селят в бараках или велят копать землянки. Смертность, особенно детей и стариков, ужасающая. ОГЛУ винит в непорядках хозяйственные органы, и раскулаченных передают чекистам. По данным их ведомства, в 1930-1931 годах депортировано 2 млн членов кулацких семей, это впятеро больше народа, чем содержалось тогда во всех лагерях. На 1931-й приходится пик переселения в города — 4 млн человек: землекопов на ударные стройки принимают и без документов. Вообще же число беглых от коллективизации будут оценивать в 12 млн селян.
Июньский пленум ЦК 1931 года подводит итог: «Завершена коллективизация в основных зерновых районах». Там ею «охвачено» 85% хозяйств, 90% земель, и колхозы растут дальше. Раз деревня — госсектор, она обязана выполнять любой Госплан. Задания по хлебозаготовкам с неполного 1 млрд пудов в самом удачном 1930 году повышены до 1,5 млрд пудов. Однако в 1931-м и 1932-м соберут худшие урожаи последних лет. Потом вал несколько поднимут, расширяя посевы. Тем очевиднее колхозная неэффективность: при сотнях тысяч тракторов прочей техники, пришедшей на село, сбор зерна с гектара до войны так и не достигнет уровня 1913 года: в среднем 7,37 центнера против 8,6. В это время в бывшей провинции Российской империи — земледельчески неблагоприятной Финляндии урожайность вырастет почти вдвое — до 16,5 центнера.
По оценке Шолохова, за 1931 год даже в его черноземном колхозе «Вешенский» выдали «полуголодную норму» — 8,5 пуда зерна на едока. И еще к весне пятую часть отберут на «обсеменение» — иначе сеять нечего. Это грозит деревне уже катастрофой.
Отмена частной торговли. Всесоюзная карточная система
Вместо торговли в СССР теперь — снабжение. Изощренная система карточек регламентирует: кто, где, что, сколько и почем может купить из продуктов и промтоваров
С года «великого перелома», 1929-го, правительство быстро «свертывает нэп», изгоняя предпринимателя изо всех отраслей. Установлена госмонополия на любые сырьевые, товарные и денежные ресурсы. 11 октября 1931-го запрещают частную торговлю — кроме рынков. Крестьянство в результате коллективизации тоже становится государственноколхозным, и продовольственный кризис со снабженческим грянули вместе. Карточки поначалу вводили на местах, чтобы, поделив присланные центром «фонды», гарантировать населению минимальное пропитание. Теперь еды уже не хватает в столицах, и систему распределения делают единой для всего СССР.