Уже весной 1933-го центральные власти пытаются ограничить «острые формы репрессий в деревне». Выпущена инструкция ЦК и правительства: оказывается, решения об аресте крестьян до сих пор принимали председатели колхозов и сельсоветов, члены правлений и секретари партячеек — «арестовывают все, кому только не лень и кто, собственно говоря, не имеет никакого права арестовывать». Теперь, как и в городах, это могут только прокуратура, ОПТУ и милиция, а места заключения, кроме лагерей и колоний (то есть тюрьмы и изоляторы), приказано «разгрузить» наполовину — с нынешних 800 тысяч до 400 тысяч человек. После решения Политбюро президиум ЦИК требует не судить «за мелкие единичные кражи общественной собственности», а также «трудящихся, совершивших кражу из нужды».